История деревни Ветчаны, или Немного о загадочных куршаках - страница 2

«Я думаю, что «Христос в темнице» делался каким-то талантливым местным мастером действительно по заказу и специально для тумской церкви. Она, как полагали Г.К. Вагнер и С.В. Чугунов, «строилась, вероятно, всем сельским миром Тумы, для которого архитектурным критерием было “богатство”». Не пожалел «сельский мир» денег, конечно, и на её убранство. Церковь была построена до указа Синода, запрещающего помещать в храмах скульптурные изображения, и задолго до того, как Куприн побывал в здешних местах».

Кроме этих доводов есть и другой: подобные скульптуры были распространены не только среди куршинских и окрестных селений, но и в других регионах, например, в Пермском крае. Собрание деревянных скульптур можно увидеть в Пермской художественной галерее.

Этнограф Н.И. Лебедева указывала на другую особенность. По словам исследовательницы в орнаментах на передниках куршанок угадывались литовские черты. Кроме того, схожим был способ тканья полотна. Историк М.Н. Мерцалова в книге «Поэзия народного костюма» также отмечает сей факт.

«…«куршаки» же ткали двойные, на посконной основе со сложным браным рисунком. Рисунки были белые на синей, особо праздничной поневе, и белые с черным и небольшим количеством желтого на темно-красных, которые носили обычно в воскресные дни. Такой же способ тканья и такие же рисунки и расцветки бытовали в Литве».

Однако Мерцалова считает, что литовский след обманчив.

«Выходцы из Литвы много раз появлялись на рязанской земле. Приходили они, теснимые набегами соседей, и вместе с литовскими князьями, вступавшими в союзы с рязанскими, поселялись они и в XVII веке, когда попадали в плен к русским. Но куршинские поневы свидетельствуют о более, значительно более ранних поселениях. Они относятся к тем далеким временам, когда происходило еще первое заселение Мещерского края славянскими племенами».

«На древность происхождения куршинских понев указывают и рисунки, в которых часто встречается «солярный» знак. Этот рисунок со многими концами назывался у мещерских ткачих «репей». У касимовских же татар солярный знак называется «бурмассу» – «крутящаяся вода». Действительно, в краю, где всегда было много воды, и где жизнь протекала на берегах рек, более вероятной аналогией можно считать прообраз крутящейся воды, чем солнца».

Еще один аргумент в пользу «литовской» версии – прозвища куршаков: «курша-головастая», «литва-некрещеная» и просто «литва». Казалось бы это явное свидетельство связи куршаков с балтами. Но не тут-то было. Археолог и этнограф Б.А. Куфтин в книге «Материальная культура Русской Мещеры» размышляет на эту тему:

«Тем не менее, если не литовские колонии, то явные следы взаимодействия с Литвой далеко проникали на Восток по реке Оке. Трудно сказать на долю чьих реминисценций, соседей-ли Владимирцев или самой Касимовской Мещеры следует отнести тот факт, что крестьяне Судогодского уезда уверяют, что к югу от них, в районе Великого озера, в пределах Егорьевского и Касимовского уезда живет Литва.

Это название Литвой своих южных соседей замечается, вообще, вдоль северной границы средневеликорусских говоров, начиная с Московской губернии, где оно, например, в Дмитровском уезде сохраняется наряду с названиями Голяды, и до Тамбовской и Нижегородской губ».

Получается, что наименование «литва» не является уникальным и не связано напрямую с принадлежностью к балтийским народам. Куфтин также отмечает: «…безусловно нельзя согласиться с мнением И. Е. Лахерма, “что по антропологическим и этнографическим данным куршаки (жители по реке Курше, Касимовского уезда) здесь переселенцы, быть может, именно, обрусевшая Литва“. Напротив, тип куршаков производит впечатление скорее наиболее связанного с древними культурными наслоениями области, и отдельные элементы их быта как бы подстилают всюду культурные формы населения Мещерского края. Об этом ясно говорит, например, рассмотренное выше распространение «куршинской поневы» на восток в пределы Елатемского и Темниковского уездов.