История деревни Ветчаны, или Немного о загадочных куршаках - страница 3

Филолог и топонимист А.А. Никольский, ссылаясь на работы историка С.М. Соловьева, предполагает, что возникновение прозвища «литва» относится ко времени войны с Речью Посполитой в 1654—1667 годах. В ходе тех событий в Российское государство выводились не только военнопленные, но и в большом количестве пашенные люди из смоленских и белорусских земель, принадлежавших тогда Литве. Их то и было принято называть «литвой»

Также Никольский отмечает, что наименование «курша», скорее всего, изначально относилось к реке, протекающей рядом с селениями куршаков. Этот гидроним он связывает со словами «куржа», «коржевина», «куржевина», «коржава» в значение ржавое болото. Учитывая, что местность вокруг куршинских деревень была и остается болотистой, а протекающие рядом реки, окрашены в темные коричневые цвета, это версия вполне имеет право на существование.

Однако существуют и другие. В диссертации И.Н. Хрусталева находим такое предположение: «Курша», как и некоторые другие гидронимы Рязанской области (Кудрус, Толас, Ариса) является балтизмом, то есть относятся к балтийской группе языков. В то же время Хрусталев отмечает: «…надежных археологических свидетельств о таком расселении балтийских племен по средней и нижней Оке и в бассейне Мокши не имеется. Допустимо предположить, что эти племена или покинули данную территорию, или были ассимилированы финским населением задолго до прихода туда славян, а балтизмы в русскую топонимическую систему попали через посредство финской». Таким образом, можно говорить о том, что балтийские следы в топонимах куршаков связаны не с переселенцами из Литвы, а с сохранившимися следами балтийских племен.

Кроме того, говоря о местных гидронимах, нельзя не отметить, что в некоторых языках финно-угорской группы слово «шер» имеет значение ручей. То есть название ручья Ушер, протекающего при въезде в Ветчаны, вероятно имеет не балтийское, а финно-угорское происхождение, что подтверждает версию, высказанную И.Н. Хрусталевым.

Следующий аргумент в пользу «литовской теории» заключается в особом говоре куршаков. Краевед Мансуров отмечал, что в районе Курши «самый говор народный отзывается новым акцентом» – куршаки цокают. Однако, изучив работы языковедов, мы узнаем, что «цоканье» вовсе не уникальная черта. В книге Е. Будде читаем: «какъ явленіе постоянное, мы встрѣчаемъ почти во всемъ Спасскомъ и во всемъ Касимовкомъ уѣздѣ цоканье, т. е. употребленіе звука ц вмѣсто ч». В подтверждение этого могу привести пример из собственного опыта, дело в том, что про явление «цоканья» я впервые услышала от уроженки мещерской деревни Муночь (Клепиковский район, Оськинское сельское поселение). В то время как название этого селения связывают с угро-финским словом «Мунц», в переводе «своя, собственная, общинная». Из чего следует вывод, что ссылаться на цоканье куршаков, как признак их связи с литовским народом нельзя. Оно было широко распространено и среди других групп населения северной части рязанской губернии.

Ну и последнее, что хотелось бы обсудить в свете возможной связи рязанских куршаков и литовских куршей, это рассказы старожилов о проведенных в 70-х годах биологических исследованиях, которые якобы подтвердили литовскую теорию. Но все дело в том, что эти исследования не касались изучения ДНК (двойную структуру этой молекулы открыли лишь в 1959 году, а методы установления родства с помощью ДНК появились лишь в 80-х). Скорее всего, местные жители имели в виду антропометрические измерения. То есть замер роста, соотношения определенных частей тела и черт лица, а также словесное описание частей тела, черт лица, пигментации кожи, волос, радужной оболочки глаз и т.п. Данный метод долгое время лежал в основе установления возрастных, половых, расовых и других особенностей физического строения человека. Однако важно понимать, что этот метод не обладает высокой точностью. К тому же мы ничего не знаем о качестве проведенных исследований, была ли обеспечена необходимая выборка испытуемых, статистическая обработка данных и т.п.