История Древней Греции в 11 городах - страница 15

В сущности, термин «ионийский» имеет еще третье измерение и значение: поскольку негреческие народы, такие как ассирийцы, финикийцы и иудеи, имели дело в основном с греками, говорившими на ионийском диалекте, то общепринятым на востоке обозначением для всех эллинов стало именно слово «ионийцы» – «яван» в древнееврейском, например (и до сих пор в персидском). В будущем это обещало стать нелегким бременем, но ионийцы, и не в последнюю очередь милетяне, великолепно продемонстрировали, что им вполне по силам нести его. Действительно, именно они – обитатели анатолийского побережья и их соплеменники в материковой Греции (например, жители острова Эвбея) – стали теми, кто наиболее полно использовал и развивал наследие Востока: в том, что касалось, например, алфавита, позаимствованного от ливанских финикийцев и затем измененного; математики, позаимствованной от вавилонян (на юге Ирака, говоря современными терминами); монетного дела, позаимствованного от их лидийских соседей в первой половине VI в. до н.э.

Карта №3. Греческая колонизация

Из двенадцати греческих городов, составлявших азиатскую ветвь ионийцев, Милет находился южнее остальных и имел насыщенную мифологическую историю. Некий Нелей, «сын Кодра», как считалось, был милетским ойкистом (отцом-основателем), и считалось также – древние греки смотрели на эти вещи иначе, чем мы, – организатором убийства уже проживавших там карийских мужчин (у Гомера «говорящие по-варварски» карийцы из Милета сражаются на стороне троянцев), чтобы завладеть их вдовами, жениться на них и завести потомство. Высказывалось правдоподобное предположение, что это было убийство с целью основания колонии. Однако можно утверждать, что в жилах каждого милетянина, оказывавшегося в большинстве, если не во всех районах греческой колонизации от Фасиса в современной Грузии до восточного побережья Испании, текло сколько-то негреческой крови, по крайней мере поначалу. Действительно, в Милете еще во времена Геродота, как утверждают, женщины отказывались садиться рядом со своими мужьями для трапезы, движимые воспоминаниями о позоре своих прародительниц, и даже – неужели в такое можно поверить? – называть своих супругов по именам. Во всяком случае, это позволяет лучше понять, в какой степени соответствовали истине заявления афинян, вложенные в их уста Геродотом, о том, кто и насколько является эллином, определяется «родством по крови»[20].

Привлекательность местонахождения Милета отнюдь не очевидна для тех, кто видит его сегодня. Когда-то находившийся на побережье Милет оказался теперь гораздо выше и в глубине материка, в нескольких километрах от засорившегося устья реки Меандр (бывший островок Лада, находившийся немного южнее – мы еще вернемся к нему в конце этой главы, – постигла та же участь). Однако в результате раскопок, в течение нескольких лет проводившихся турецкими и германскими археологами, удалось обнаружить и сделать доступным взору огромное количество объектов города, пусть большинство их и эллинистического периода (III в. до н.э.) или и того более позднего времени, чье строительство финансировалось, например, двумя соперничавшими династиями – Птолемеев и Селевкидов (см. десятую главу). По крайней мере нам известно, что Милет со времени основания имел четыре гавани, что свидетельствует о его изначальной ориентированности на торговлю.