История государства инков - страница 41

Когда испанцы захватили тот имперский город и построили храм нашему всевышнему богу, они повесили крест в том месте, о котором я рассказал, и лишь с тем украшением, о котором упоминалось, хотя было бы куда более справедливо поставить его на главном алтаре, богато украсив золотом и драгоценными камнями, ибо там они нашли столько всего этого, а индейцам внушать любовь к нашей святой религии с помощью их же собственных предметов [культа], сравнивая их с нашими, как можно было бы поступить с этим и другими крестами, которые занимали некое место в их законах и правилах, весьма близких к естественному закону, и которые можно было бы сравнить с предписаниями нашего святого закона и с добродетельными делами, которые, как мы увидим дальше, имелись в том язычестве и отличались большой схожестью [с нашими делами]. А поскольку речь шла о кресте, то нам следует сказать, что здесь [в Испании], как известно, практикуется клясться богом и на кресте, чтобы подтвердить то, что говорится как на суде, так и вне его, и многие поступают так, когда нет необходимости в клятве, а в силу дурной привычки, скажем, чтобы внести таким путем путаницу; инки же и все народы их империи никогда не знали, что такое клятва. Уже говорилось о том, с каким почтением и послушанием они касались своими устами имен Пача-камака и Солнца, произнося их только для того, чтобы выразить им поклонение. Когда же допрашивали какого-нибудь свидетеля, вне зависимости от серьезности дела, судья говорил ему (вместо приношения клятвы): «Обещаешь говорить правду инке?». Свидетель говорил: «Да, обещаю». Он снова говорил ему: «Смотри, ты должен говорить ее, не смешивая с ложью, не умалчивая чего-либо из того, что произошло, а прямо говорить то, что ты знаешь по этому делу». Снова свидетель подтверждал, говоря: «Я действительно так обещаю». После этого под залог его обещания [говорить правду] ему разрешали рассказать все, что он знал по делу, не перебивая, не выговаривая его [словами]: «Мы спрашиваем тебя не это, а другое», или иным путем. И, если рассматривалась ссора даже со смертельным случаем, они говорили, обращаясь к поссорившемуся: «Скажи ясно, что случилось при этой ссоре, не скрывая ничего из того, что сделал или сказал любой из поссорившихся»; и так же говорили свидетелю, [и], таким образом, обе стороны рассказывали то, что знали в пользу или против [провинившихся]. Свидетель не отваживался лгать, ибо, помимо того, что те люди были очень боязливыми и религиозными в своем идолопоклонстве, они знали, что ложь их будет проверена и они будут очень строго наказаны, часто даже смертью, если случай был тяжелым, и не столько за вред, который нанесли своими показаниями, сколько за то, что налгали инке, чем нарушили его королевский указ, приказывавший им не лгать. Свидетель знал, что, разговаривая с любым судьей, он говорил [как бы] с самим инкой, которому поклонялся как богу; [инка] вызывал у них, помимо прочего, высшее почтение, которое не давало им лгать в своих показаниях (dichos).