Не знаю, занимался ли я ещё чем-нибудь в эти дни. То бишь, занимался, конечно. По крайней мере, в школу ходил. А вот думал ли о чём кроме этих задач? Вряд ли. Но решал, решал и решал. И не было среди этих задач ничего типового, ничего подходящего под тот или иной шаблон. Но для решения каждой требовалось совершить своё маленькое открытие.
Одну из них помню до сих пор. По условию задачи весь русский алфавит был разбит на пары. А каким образом – неизвестно. И предлагался небольшой текст, в котором каждая буква была заменена на свою напарницу. И требовалось расшифровать получившуюся абракадабру.
И было огромное, прежде незнакомое напряжение сил. И было страстное желание справиться, успеть. Поздно вечером 31 января мы с мамой поехали на вокзал – этот день был последним, который допускался условиями олимпиады для отправки решений. Ценное письмо с моей работой было проштемпелёвано и начало свой путь в столицу…
Поздравление с победой, полученное из Москвы, было подписано самим Петром Леонидовичем Капицей. Но пришло оно двумя месяцами поздней, а вот назавтра, то есть 1-го февраля я слёг в ангине. Сказалось-таки перенапряжение сил и пятидневная гонка.
Первыми моими экзаменами были выпускные в школе. К ним я готовился на речке. Брал с собой учебники, переходил по автомобильному мосту на другой берег Сожа и располагался на дамбе. Конспектировал и купался, купался и конспектировал. Результат этакой подготовки оказался вполне приличным. На месте ожидаемых троек в аттестате появились четвёрки, а на месте четвёрок – пятёрки.
Первая бессонная ночь
Выпускной вечер, как это принято, длился всю ночь. Я и мой ближайший друг-одноклассник Игорь Лаптев оказались в обществе двух симпатичных девчонок из параллельного класса. Какое-то время мы гуляли по городу. Потом разделились на пары. Девушку, которую досталось провожать мне, звали Идой. Помню не слишком долгий тет-а-тет на крылечке её частного деревянного дома. Было темно и тихо. Я малость напутал и склонил голову на плечико девушки, очевидно, забыв, что по всем киношным прописям это полагается делать не мне, а ей.
Впрочем, Ида ничуть не обиделась и, безропотно принимая такое выражение моей мальчишечьей нежности, продолжала тихонько сидеть рядом и смотреть на соседский забор. Помниться, она была в меня чуть-чуть влюблена. Я это замечал и прежде выпускного.
Простившись с девушкой, я снова отправился бродить по городу. Заглянул в парк, повстречал знакомых парней и даже увидел свою одноклассницу Светку, сопровождаемую весьма хулиганистым малым, который проживал, как и я, на «Фестивале» и даже в одном со мной доме. Он был постарше нас и побывалее, а девчонкам такие нравятся.
Светка со своим кавалером продефилировала на Советскую – местный брод, а я с мальчишками завернул по «Киевскому спуску» к реке, которая в предрассветные часы ещё как бы дремала и нежилась в молочно-белом пеньюаре ночного тумана. Вода была тёплая-претёплая и мы не удержались, чтобы не искупаться.
«Последний аврал наступает…»
Когда поутру я вернулся домой, то спохватился – у меня нет комсомольской характеристики! А уже вечером нужно уезжать в Москву для сдачи вступительных экзаменов в МФТИ! Будучи привилегированным вузом, Физтех проводил свой отбор месяцем раньше, чтобы отсеянные могли подать документы в институт попроще.
А ведь я и в комсомол-то вступил всего месяц назад только ради этой характеристики. И вот вместо того чтобы вздремнуть хотя бы часок после бессонной ночи, я начинаю куда-то названивать, бегать по каким-то адресам, опять названивать, опять бегать. И вот у меня на руках комсомольская характеристика, написанная нашим классным комсоргом Людой Корнеевой.
