История моей жизни - страница 4

У мамы было два брата. Старший, Михаил, 1904 года рождения, и ее близнец Анатолий, 1910 года рождения. Дядя Миша окончил в Средней Азии художественную академию. Перед началом войны его направили в Москву, оформлять Туркменский павильон на ВДНХ, в столице он прожил со своей семьей оставшуюся жизнь. Дядя Миша был женат на Зое Павловне Беркович. Когда тетя Зоя жила в Ашхабаде, она бывала в доме моей бабушки. Встречаясь с ее сыном Михаилом, тетя Зоя симпатизировала моему будущему папе, который в то время ухаживал за мамой. Тетя Зоя об этом никогда не говорила, а папа, иногда вспоминая о привязанностях молодости, рассказывал некоторые эпизоды о юных знаках внимания с обеих сторон. После свадьбы у дяди Миши с тетей Зоей родилась в 1933 году в городе Акмолинске Казахской ССР дочка Ирина. Молодожены уехали в Акмолинск в связи с направлением дяди Миши на практику как молодого художника. В 1941 году дядя Миша сразу ушел на фронт. А дядя Толя, окончив Камышинское летное военное училище, был призван на передовую. К тому времени он был уже женат на осетинке Наде и имел двоих дочерей – Бэллу и Светлану.

Неприятности у отца послужили причиной перехода мамы на другую работу, кроме того, пришлось переехать и на новую квартиру. В новом доме мы занимали две комнаты, кроме нас, тут жили соседи. Но здесь было все беднее, и люди производили какое-то жалкое впечатление. За нашим двором стоял полк, окруженный очень высоким глинобитным забором. В этом полку служил Илья Семенович, будущий второй муж мамы, там же работала и она. У мамы был хороший голос и артистическая манера исполнения, поэтому она занималась в художественной самодеятельности. Кроме того, в воинской части она возглавляла женсовет. На территории полка был детский сад, куда меня устроили. Мама отнесла в детский сад тюфяк, одеяло, подушку, тарелку, чашку и ложку. Однажды по дороге в детский сад я шла и танцевала, напевая песенку. В руках держала гроздь черного винограда. В то время я очень мечтала стать балериной. Вдоль забора, как всегда, стояла охрана из солдат. В Туркмении их называют ялдашами, они черные, а головы у них бритые, как чищеная картошка. Солдат попросил у меня виноград. Я испугалась и отпрянула от него. Тогда он снял с плеча ружье и прицелился в меня. Я испугалась, подошла к нему и подала ветку винограда. Солдат отщипнул немного виноградин, а остальную кисть отдал мне. Он, конечно, не хотел убивать меня, но я стала бояться ходить одна в садик.

В конце 1943 года к нам приехала бабушка из Кисловодска. Она привезла с собой внучку Иру, дочь дяди Миши и оставила ее у родственников тети Зои. Я уже отвыкла от бабушки и практически забыла ее. Но опять быстро привязалась к ней и полюбила. С продуктами было тяжело. Бабушка готовила, в основном, овощные блюда. Спасали овощи и фрукты, которых в Средней Азии было большое разнообразие. Света очень не любила суп с лапшой, заправленный помидорами и жареным луком. А я и вовсе это не ела. Зато мне очень нравились приготовленные бабушкой баклажаны. Она их называла «демьянками». Самым вкусным и распространенным блюдом у нас были арбузы, дыни и виноград с чуреком. Поскольку бабушка раньше жила в Ашхабаде, у нее было много знакомых, которых мы с нею навещали. Еще до Октябрьской революции у бабушки родился сын Сережа, она его очень любила. Во время эпидемии Сережа заболел черной оспой, которая периодически вспыхивала в Средней Азии, и умер семи лет от роду. Бабушка со своей приятельницей и со мною решила посетить могилку, на которой она не была более десяти лет. Могилу нашли с трудом, вернее, место захоронения ребенка. Я долго переживала потом о горькой материнской памяти, которая до конца дней оставалась в сердце бабушки, оставившей могилу своего ребенка на чужбине.