Да, Анька находила на это время, и мужчине такой подход безумно нравился. Он любил наблюдать за тем, как девушка прихорашивается. Было в этом что-то умиляющее и успокаивающее. Именно в такие минуты он ощущал, что жизнь продолжается.
Ни о каких мастерах маникюра речи уже не шло, их попросту не осталось, но Анька придумала собственный способ. Приведя ногти в порядок, коротко их обрезав и подпилив, она расчерчивала полоску малярного скотча, обводя карандашом небольшие полукруги с помощью монетки. После этого аккуратно выстригала их ножницами и заклеивала ноготь, оставляя торчащими кончики. Дальше в дело вступал белый лак, а позже – бесцветный. Понятное дело, что отращивать длинные ногти в таких условиях было нецелесообразно, но всё же девушке хотелось выглядеть привлекательной для него в первую очередь. Стрельцов довольно потянулся, и, поправив висящий на плече дробовик, вернулся к аптеке.
– Всё нашлось, ничего не пропустила?
– Да, – улыбнулась Анька и чмокнула его в губы.
– Можем выдвигаться?
– Конечно.
Девушка аккуратно сложила листок и убрала в карман. Потом обняла мужчину за талию, и они вместе двинулись к Гелику.
– Погоди-ка…
Антон остановился, глядя на угол дома в конце улицы.
– Что там, проблемы? – тут же насторожилась Красавина, перехватывая пистолет в обе руки.
– Не, – протянул он, прищуриваясь. – Смотри. Это же зад чего-то гусеничного торчит, верно?
Анька посмотрела в нужную сторону.
Засыпанный перегнившей листвой пешеходный тротуар тянулся вдоль пары домов и упирался в перекрёсток с покосившимся светофором и нагромождением смятых машин. Солнечный свет, давно взявший курс на вечер, озарял приятными желтоватыми бликами фасады домов на противоположной стороне. Они стояли в тени, и поэтому тяжело было разобрать, что находилось в паре сотен метров впереди.
– Да, похоже на технику вояк, – продолжил Антон. – Надо посмотреть. Ты давай в машину тогда и поближе её подгони, а я пока гляну.
– Осторожней только, милый.
– Само собой.
Девушка кивнула и протиснулась между смятыми легковушками. Антон проводил её взглядом, на всякий случай подтянул ремни бондажа и двинулся в сторону перекрестка, поглядывая по сторонам. Но всё выглядело спокойно.
После того, как по миру прошлась саранча, опасаться особо нечего. Он даже не помнил, когда в последний раз видел собаку или кошку, не говоря уже о звере покрупней. Все они оказались сожраны и переработаны в первый день. Стоило радоваться, что у животных не было никаких «внутренних» проблем, и неведомые твари не преобразовали какого-нибудь медведя во что-то более опасное, чем он и без того являлся.
Ожил двигатель Гелендвагена, и машина медленно зашуршала колёсами, следуя за ним по расчищенной части дороги. Антон посмотрел на сидящую за рулём Аньку и кивнул. Она помахала рукой в ответ.
Зато насекомые и птицы теперь плодились в огромных количествах. Хорошо, что воробьёв саранча не смогла переработать в первый же день, иначе облака мух точно бы заслонили собой солнечный свет. Впрочем, природа всё равно постепенно возвращалась к равновесию. Изобилие разлагающихся остатков больше не наблюдалось, и эпоха мух сошла на нет сама собой. Популяция расплодившихся воробьёв тоже постепенно сократилась, так как большую часть времени они всё же клевали различные зёрна, которые теперь просто так никто не разбрасывал, и их приходилось добывать. Мир возвращался к гармонии, а всерьёз опасаться теперь стоило только порождений саранчи и горстки двуногих идиотов, умудрившихся пережить первый день.
