История освободительной войны в Греции. Том 1 - страница 8

Восточный легион продвигался вперед, истребляя и сжигая всех, кого встречал, ибо ужас перед русским именем заставлял турок бежать перед ними, пока они не добрались до Мистры, которую взяли штурмом. Маниоты отличались своей свирепостью, и даже турки, нашедшие убежище в христианской церкви, с трудом спасались от их ярости. Турки в целом бежали в Триполицу, большой город в долине, где раньше стояли Тегея и Мантинея; а паша Мореи, проживавший в Анапли, или Наполи-ди-Романия, на берегу Аргосского залива, послал ободрить их к энергичному сопротивлению в случае нападения, заверив, что албанская армия и флот капитана-паши скоро прибудут для защиты Мореи.

Порта заблаговременно получила от французского посла сведения о замыслах России, но, со свойственной ей гордостью и глупостью, отказалась верить этим сведениям. Когда османским министрам сообщили, что русский флот действительно прошел через Зунд, они спросили, что это за Зунд, и, получив ответ, разразились хохотом над глупостью и легковерием франков. Однако когда они услышали, что русские находятся в Морее, они удивились мастерству французского посла в астрологии; и сначала они были за то, чтобы приступить к всеобщей резне греков в качестве меры предосторожности. Однако они довольствовались тем, что готовились противостоять захватчику.

Получив ложное сообщение о падении Корона, жители Месолонги в Этолии подняли штандарт восстания; то же самое сделал Патрас в Ахейе. Все части Греции и островов были готовы подняться при появлении русских, с оружием и боеприпасами. Жители Ионических островов толпами высаживались на берег и приплывали в Морею, чтобы принять участие в крестовом походе против неверных.

Тем временем осада Корона продолжалась медленно из-за отсутствия артиллерии, и между греками и их союзниками возникли серьезные разногласия. Однажды, когда Мавромихали, маниот, выразил свое мнение со смелостью и энергией свободного человека, Орлов расценил его поведение как неподчинение. Разгневанный, горный вождь сказал ему: «Ты забываешь, что я не являюсь подданным женщины, которая тобой командует, и что если бы ты имел под своим началом все войска своей госпожи, ты все равно был бы только рабом; тогда как я, вождь свободного народа, даже если бы судьба сделала меня самым ничтожным среди них, моя голова была бы ценнее твоей». Каждый положил руку на пистолет – один с презрением, другой со страхом.

Прибытие шестидесятипушечного корабля, бомбарды и двух транспортов с частью войск на борту позволило русским предпринять нечто более важное. Было решено отказаться от осады Корона и перейти к осаде Наварино, расположенного на западном побережье Мореи. Греческие жители Корона и его окрестностей, опасаясь мести турок, толпились на берегу со своими семьями и имуществом, с криками и слезами ища убежища на кораблях; а турки, оставив цитадель, поспешили довершить разрушение города, который уже был частично разрушен.

По приказу Алексия Орлова Псарос, который вел восточный легион к Мистре, двинулся на Триполицу, в которой архиепископ и примасы уже давно вступили в заговор. Сам Алексий тем временем засел перед Модоном, древним Метоном, городом неподалеку от Наварино, а офицер по имени Долгорукий выдвинулся вперед и овладел этим последним местом. Осада продолжалась энергично, и город был уже на грани сдачи, когда стало известно о прибытии турецкого флота к берегам Пелопоннеса, а заодно и о том, что албанцы готовы ворваться на полуостров.