Эти стены были увенчаны башнями, которые по красоте и кладке камня не уступали самым искусно построенным храмам. На квадратном основании шириной и высотой в двадцать локтей возвышались великолепные помещения с верхними комнатами, цистернами для сбора дождевой воды (чрезвычайно ценной в этой засушливой стране) и широкими лестницами. Третья стена имела девяносто таких башен, средняя – четырнадцать, а самая древняя – шестьдесят. Расстояние между башнями составляло двести локтей.
Среди этих башен четыре выделялись своей необыкновенной красотой и высотой. Первая – башня Псефина [2], построенная на углу третьей стены, обращенном к северу и западу, то есть в том месте, где стена, меняя направление на север, делала изгиб, поворачиваясь к городу и храму. Она была восьмиугольной и имела семьдесят локтей в высоту; на восходе солнца с неё была видна Аравия, а с другой стороны – вся ширина Святой Земли вплоть до моря.
Три другие башни были возведены на древней стене Иродом, который, помимо своей любви к великолепию и рвения к украшению города, имел особый мотив усердствовать в этих постройках, так как посвящал их памяти трех самых дорогих ему людей: своего близкого друга Гиппика, брата Фасаила и несчастной супруги Мариамны, которой его безумная любовь стоила жизни. Эти три башни носили столь дорогие Ироду имена: Гиппик, Фасаил, Мариамна. Первая стояла на северном углу Сиона со стороны запада, у начала стены, отделявшей Верхний город от Нижнего. Две другие, по-видимому, располагались на той же стене, ближе к востоку, между Сионом и Акрой. Их высота была разной: первая – восемьдесят локтей, вторая – девяносто, третья – пятьдесят пять; эта разница, несомненно, объяснялась неровностями рельефа. Однако их вершины были на одном уровне, и издали они казались одинаковыми по высоте как между собой, так и с прочими башнями той же стены.
Нет ни одного мало-мальски образованного человека, который не знал бы, что Иерусалимский храм нельзя представлять себе подобным нашим церквям, даже самым обширным. Это был не столько отдельно стоящий храм, сколько огромный и грандиозный архитектурный комплекс, разделенный на несколько дворов и окруженный величественными галереями, служившими ему укреплениями; так что он скорее напоминал крепость, чем места, посвященные у нас отправлению религиозных обрядов. В центре находился собственно храм, со всех сторон обособленный и внутри разделенный завесой на две части, отделявшей Святое от Святого Святых. Отсюда до внешних галерей все пространство было занято, как я уже сказал, различными зданиями, предназначенными для богослужений и для служителей, а также несколькими дворами, из которых самый обширный – тот, куда входили сразу после галерей, – окружал внутренние постройки и назывался Двором или Притвором Язычников, потому что туда допускались наравне с иудеями и язычники.
Весь комплекс образовывал квадрат, периметр которого, по Иосифу [3], составлял шесть стадий, то есть четверть [4] лье. Четыре стороны этого квадрата довольно точно соответствовали четырем сторонам света.
Вершина горы Мориа, на которой стоял храм, изначально не имела достаточно ровной поверхности, чтобы вместить столь грандиозное сооружение. Пришлось поднять уровень почвы, слишком круто спускавшейся, террасами высотой в триста локтей.
Я уже отмечал, что из-за понижения холма Акры храм оказался выше этой части города: с востока его огибала долина Кедрона; с юга, ближе к западу, он соединялся с Сионом мостом, переброшенным через глубокое ущелье. Лишь с севера холм Бецета несколько господствовал над ним. По отношению ко всему остальному городу он выполнял роль цитадели.
