Приближение опасности заставило мятежников наконец задуматься о ярости, которая толкала их к взаимной гибели. Они сами упрекнули себя за раздор, которым так хорошо служили своим врагам, и, решив объединиться, совместно совершили вылазку против десятого легиона, который в тот момент работал над укреплениями. Они стремительно пересекли долину, и их атака удалась тем лучше, что была неожиданной. Римляне меньше всего ожидали этого, полагая, что иудеи либо потрясены и охвачены страхом, либо, по крайней мере, раздоры мешают им договориться о совместных действиях. В легионе начался беспорядок, так как большая часть солдат оставила оружие, чтобы взять инструменты для работ. Он рисковал быть разбитым и полностью уничтоженным, если бы Тит, быстро предупрежденный, не пришел на помощь с отборным отрядом. Он вернул бегущих, атаковал иудеев с фланга и, убив нескольких и ранив еще большее число, отбросил их обратно в долину, откуда они вернулись на высоту со стороны города и выстроились там, противостоя римлянам, занявшим противоположную высоту. Тит счел дело законченным и отправил легион завершать начатые работы по укреплению лагеря, прикрывая его, однако, своим отрядом.
Движение, которое пришлось совершить для выполнения этого приказа, иудеи приняли за бегство. Они тут же бросились в атаку, обрушившись с яростью, которую Иосиф сравнивает с яростью самых свирепых зверей. Отряд Тита не смог выдержать их натиск: он рассеялся в бегстве, и князь [Тит] остался почти без сопровождения в самом пекле опасности. Его друзья советовали ему позаботиться о своей безопасности, но его мужество не позволило ему даже слушать такие речи. Он не только стоял твердо, но и атаковал врагов с такой отвагой, что внушил им страх: большинство из них, думая лишь о том, как избежать его, бросились в стороны, преследуя бегущих. Тем временем легион, увидев приближающихся победоносных врагов, вновь пришел в смятение, и только стыд за оставление своего предводителя в великой опасности удержал его от полного развала. Постепенно римляне оправились от страха и, объединив силы, вернули себе преимущество, которое дисциплинированные войска должны иметь над неистовыми. Они отбросили иудеев в город и спокойно вернулись укреплять лагерь. В тот день Тит удостоился чести дважды спасти десятый легион.
Согласие и единство были слишком чужды склонностям мятежников, чтобы продлиться долго. Пока римляне, занятые подготовкой к осаде, оставляли город в относительном спокойствии снаружи, внутри вновь разгорелось восстание. Люди Элеазара открыли ворота храма по случаю празднования Пасхи, которая выпала на то же время, и Иоанн [из Гисхалы] под видом толпы ввел в храм некоторых своих людей, тайно вооруженных под одеждами. Они проскользнули незамеченными, и, как только вошли, сбросили верхние одежды, обнажив оружие. Началась ужасная неразбериха. Народ решил, что на него нападут, и что ярость убийц не будет делать различий; единственным спасением было сгрудиться вокруг алтаря и святилища. Зелоты, понимая, что именно они – цель нападения, спрятались в подземельях. Сторонники Иоанна не встретили сопротивления, и после первого момента суматохи и беспорядка, жертвами которого стали те, кто меньше всего был причастен к распре, они завладели храмом. Иоанн, довольный своей победой, позволил народу свободно уйти и предложил зелотам присоединиться к нему, признав его своим вождем. Они согласились, и Элеазар продолжил командовать этим отрядом, но уже под началом Иоанна. Таким образом, после объединения этих двух фракций в Иерусалиме осталось только две силы: Иоанн, укрепившийся в храме, который отныне принадлежал ему безраздельно, и Симон, господствовавший в городе.
