Иван Барков - страница 12

«Нужно было прочесть манифест. Манифест второпях не был заготовлен. Не знали, что делать. Заметив общее недоумение, кто-то в синем сюртуке выходит из толпы и вызывается прочесть манифест. Соглашаются. Он выходит вперед, вынимает из кармана какую-то бумагу и начинает будто по ней читать наобум и экспромтом манифест обыкновенного в таких случаях содержания. Этот импровизатор был актер Волков (речь идет об основателе русского театра Ф. Г. Волкове. – Н. М.)»[39].

Приведенный рассказ из «Записной книжки» П. А. Вяземского не имеет достоверного подтверждения, но он очень точно отражает театральность очередного дворцового переворота. Что же касается манифеста, то в тот же день, 28 июня, он был обнародован, и в нем, как всегда, говорилось о том, что вступление на престол Екатерины II было продиктовано желанием всех верноподданных, необходимостью защитить Русскую православную церковь и государственные интересы России, поддержать славу русского оружия.

Сопровождаемая Измайловским и Семеновским полками, Екатерина отправилась в Казанскую церковь, где ее провозгласили императрицей. Затем в Зимнем дворце ей присягнули Сенат и Синод. Окружившая дворец четырнадцатитысячная толпа – народ и армия – приветствовали восторженными криками государыню, объезжавшую полки. Вечером 28 июня Екатерина II в гвардейском мундире верхом на белом коне вернулась в Петергоф.

«…К толпе подъехала на белом коне девица Штокфиш, сопровождаемая шестью пьяными солдатами… Толпа заволновалась.

…выкатить им три бочки пенного! – воскликнула неустрашимая немка, обращаясь к солдатам, и, не торопясь, выехала из толпы.

– Вот она! вот она, матушка-то наша Амалия Карловна! теперь, братцы, вина у нас будет вдоволь! – гаркнули атаманы-молодцы вслед уезжающей»[40].

Салтыков-Щедрин точен. Очевидец событий Г. Р. Державин, который служил тогда в Преображенском полку, вспоминал:

«Кабаки, погреба и трактиры для солдат растворены: пошел пир на весь мир; солдаты и солдатки, в неистовом восторге и радости, носили ушатеми вино, водку, пиво, мед, шампанское и всякия другия вина и лили все вместе без всякого разбору в кадки и боченки, что у кого случилось»[41].

Любопытно, где был Барков во время всеобщего возлияния?

Само собой разумеется, что потом от государыни воспоследовали награждения заговорщикам – земельные угодья, крепостные души, денежные суммы…

Между тем в этот же день 28 июня Петр III со свитой вернулся из Ораниенбаума в Петергоф и не застал там супругу. Император заметался. Попытка захватить Кронштадт не увенчалась успехом. От плана плыть в Ревель с тем, чтобы потом возглавить те части русской армии, которые находились за границей, Петр III отказался. Он возвратился в Ораниенбаум.

29 июня Екатерина II заняла Петергоф. Петр вынужден был подписать добровольное отречение от престола. Его доставили в Петергофский дворец. Петр Федорович просил, чтобы ему привезли его скрипку, любимую собачку, арапа Нарцисса и возлюбленную Елизавету Романовну Воронцову. Но ее он не увидел больше никогда. Низложенного императора увезли в Ропшу, находившуюся недалеко от Петербурга, на мызу, которую некогда подарила ему покойная Елизавета Петровна. Екатерина II торжественно прибыла в Петербург. «Так кончилась эта революция, самая веселая и деликатная из всех нам известных, не стоящая ни одной капли крови, настоящая дамская революция», как заметил В. О. Ключевский