И – пошло-поехало. Одна тройка, вторая. Потом двойки и неуды. Бесконечные пересдачи, бесконечные выговоры. В третьем классе Ваню оставили на второй год… С ума сойти – будущего Нобелевского лауреата, будущую гордость русской литературы! Но, что было, то было.
О гимназических годах Иван Алексеевич вспоминал с тягостью. Говорил, что не было ни одного светлого момента. Одна унылая рутина.
То, что положено читать гимназисту четвёртого класса по школьной программе, Ваню не интересовало. Позже он признавался, что читал много, но бессистемно – всё, что попадалось под руку. Но если учесть, что попадалось… Гоголь, Пушкин, Лермонтов.
В конце концов, он начал писать стихи, которые старался никому не показывать. Некоторые из них сохранились в личных бумагах писателя. Стихи слабые, подражательные. Но это же было самое начало. И Ване исполнилось всего 14 лет. Простительно? Да, разумеется. И для 14-летнего мальчика это были очень неплохие попытки.
В 1885 году стало совсем тяжко. Ваня едва закончил третий класс гимназии и был переведён в четвёртый – с обещанием выгнать его при первой же возможности. Возможность такая представилась через три недели после начала учебного 1885/1886 года. Алексей Николаевич затянул с оплатой обучения – вовремя не перевёл деньги на гимназический счёт. Директор вызвал Ваню и объявил, что отчисляет его за неуплату. Чего он ждал? Униженного прошения? Уговоров подождать? А в ответ услышал… дерзость. Мол, и чёрт с вами.
В тот же день Ваня собрал свои вещички, объявил встревоженной тётушке, что уезжает домой к родителям и… укатил в Бутырки.
Приехав домой, Ваня объявил родителям, что учиться в «этой глупой гимназии» больше не желает. И неожиданно для себя не услышал особых возражений. Семья была озабочена совсем другими проблемами. Не один Ваня был исключён – только что из университета был изгнан и Юлий. Более того, он уже год отсидел в тюрьме (чего Ваня не знал, поскольку от него этот прискорбный факт скрывали) и выслан в Бутырки под надзор семьи.
Юлий и сказал:
– Бросил гимназию? Очень хорошо. Теперь твоей гимназией буду я.
Так и случилось. Каждое утро ссыльный Юлик, которому всё равно в деревне делать было совершенно нечего, будил младшего брата, гнал его на улицу – в слякоть, в мороз, во время дождя, неважно – чтобы тот поупражнялся. Потом завтрак и… несколько часов занятий. Обед, отдых и снова занятия. И так целый год, без выходных. А потом только летом, когда Юлий имел возможность приехать в родительский дом во время университетских каникул (он учился уже в Харькове).
О, это была настоящая учёба! Не нытьё на латыни учителя закона божьего, не монотонное бубнение ботаника или физика, но увлечённый, азартный рассказ человека, которого Ваня обожал, которому, в буквальном смысле, заглядывал в рот, ловил каждое его слово.
И тут оказалось, что второгодник, двоечник и недотёпа Ваня Бунин выдающихся способностей мальчик. И что заучивать ему ничего не надо. И французский он освоил за полгода, историю, физику, математику – за год… Впрочем, по части физики и математики Юлий Алексеевич принимал желаемое за действительное. У Вани Бунина ярко выраженные способности были только в гуманитарной области. Но это были настоящие знания.
Бунин всю жизнь тяготился тем, что не получил нормального (или формального?) образования. Однако стал… самым молодым российским академиком – с неполными четырьмя классами гимназии! Благодаря своему таланту и усилиям старшего брата. Юлия Иван Алексеевич просто боготворил.
