– Антоха! – тоже справившись с опознанием, крикнул Саня и ткнул «красного беса» пальцем в мохнатый живот.
Вместе с Темой тут же была распознана основная масса народа вокруг. Это были центровские (в нашем поселке молодежная среда в стремлении к самоопределению делилась на условные районы: совхоз, центр, гора, кирзавод. У нас как представителей кирзавода с центровскими никаких особенных конфликтов не было, и поэтому наша случайная встреча ознаменовалась приветствием и обменом парой колких фраз.
Нужно сказать, что я не мог не отметить очень приличное исполнение костюмов, особенно у некоторых из этой толпы. Чего стоили, например: «смерть» в широком плаще с капюшоном и анатомически верной маской черепа. «Леший» с синеватым лицом с белой бородой и сучками-рожками, словно растущими из головы. Прочие хоть отставали в визуальной правдоподобности, но брали разнообразием. Здесь были и кот, и ворон, и волк, и свинья (кстати, получше двух наших) и один маленький, но заметный – с большой головой быка из папье-маше.
За этой трепотней я только теперь вспомнил, кто живет по этому адресу. И вместе с тем сообразил, почему Саня и девчонки пошли именно сюда.
Хозяином этого дома был Тарас Колунов – предприниматель среднего звена с барскими закидонами века, наверное, восемнадцатого. В качестве оснований для такой репутации, определяющими факторами, можно было считать повсеместную болезненную тягу к старорусскому стилю. К тому же в его дворе на постоянной основе работало три человека, шутили, что он в крепостном праве упражняется, но правда зарплаты платит. Кроме ненастоящих крепостных он вообще не ровно дышал к старинному купеческому колориту. Носил бороду, катался на зимние праздники в тройке лошадей, запряженной в сани, иногда швырял прохожим подарки, наряжался в тулуп и шапку и прочее в том же роде, на что хватало представлений.
Так вот, зайти на шули́кины к Тарасу и, хорошо сплясав или исполнив частушку, выйти от него недовольным дарами, было почти невозможно. И на этой почве теперь назревала борьба за то, кто войдет первым.
Естественно, стали ругаться. Мы с Саней попеременно кричали, что их толпа слишком большая, и если они войдут первыми, то нам ничего не останется. А Антон и еще несколько глоток вопили, что если пропустят нас вперед, то мы соберем все «сливки», а им достанутся только какие-нибудь баранки. Только подступили к порогу, за которым все решает численность спорщиков, как двор Колунова озарился светом, и спустя минуту перед нами открылись двустворчатые ворота.
– Проходите, гости дорогие! – сказала встретившая нас старушка в черной шубе и белом платке и торопливо пошла к дому.
Все молча уставились в створ ворот. Посреди двора горел большой костер, освещая все вокруг. Рядом с крыльцом стоял стол, заваленный всякой съестной всячиной. У стола стоял Тарас в своем купеческом наряде, а рядом с ним его домочадцы: жена, две дочки и маленький сын, одетый в точности как папаша. Женская часть семейства, наряженная в очень похожие друг на друга длинные широкие юбки, короткие сюртуки с меховой оторочкой и черные, в цветах платки, ожидающе улыбалась.
– Ну! Чего у ворот толчетесь!? – рявкнул Колунов. – Заходи! – и исчерпавшая предмет спора толпа, чуть помедлив, ввалилась во двор.
Мы столпились у костра, Тарас оглядел нашу пеструю ватагу и сказал:
