Из-за зеркала - страница 11

– Пойдем, или угостишь чаем? – Он мотнул головой, и длинная челка закрыла его собачьи, блестящие глаза.

– Чай ты не заслужил.

Хидни состроил страдальческое выражение, но в пса обратился и перенес Элси к месту встречи.

– Я ждал тебя два часа назад, – ударилось в спину. По воздуху пробежала физически ощутимая рябь. Хидни, который снова стал человеком, закатил глаза и поспешил удалиться в неопределенном направлении.

Элси осталась с наставником лицом к лицу.

– Вы заставили меня ехать через полгорода.

Элси обернулась и поняла: не лицом к лицу. Мориэл стоял чуть в стороне. На плече у него расположился комок, слегка напоминающий игрушечную белку, очень северную белку, потому что за слоем рыжей яркой шерсти не было видно ничего, кроме бусинок-глаз и отливающих металлом длинных когтей. Мориэл в упор смотрел на зверька, морда к морде. Элси почувствовала себя немного лишней.

– Выкладывай.

– Я видела Лорда… – начала было Элси, но Мориэл спустил зверька на землю и поднял руку. Это всегда значило одно: замолчи и не болтай лишнего.

– Контакт не произошел, – в голосе Мориэла промелькнуло сожаление. Конечно, он не спрашивал. Элси иногда казалось, что задавать вопросы он попросту не умеет.

– Не в этом дело. Вас там не было, вы не знаете, как он смотрит. – Элси не оправдывалась. Она просто говорила, намеренно развернувшись к наставнику спиной.

– Знаю, – донеслось в ответ. Эхо, чертово лесное эхо. За три года Элси так и не поняла, как Мориэл говорит его голосом: не открывает рта, а слова доносятся сразу со всех сторон. А эхо продолжало, немного грустно и неуверенно: – Поэтому тебя и отправил.

– Если не справишься ты, у меня шансов не будет, – услышала Элси в голове тот же грустный незнакомый голос.

– Это кто?

Мориэл не ответил. Зверек обернулся шарфом вокруг его шеи. Острый подбородок утонул в ворохе рыжей массы. Мориэл, наверное, не ответил в голос, потому что боялся наглотаться шерсти. Почему-то, когда Элси об этом подумала, последние капли неловкости исчезли. Она снова почувствовала себя дома.

– Название ему еще не дали, – раздалось в голове.

– Вы первый, кто его видит? – мысленно ответила Элси.

– Пожалуй.

Мориэл снял существо с шеи, причем то явно сопротивлялось. Лезвия-коготки вытянулись и выглядели совсем не мило. Но Мориэл все-таки умудрился посадить рыжий комок на дерево. И тот исчез.

– Маскируются.

Контраст между настоящим голосом Мориэла и его шепотом в голове был так разителен, что Элси до сих пор до конца не привыкла. Мориэл, конечно, объяснил ей, в чем дело. Мысленные разговоры – наполовину плод воображения и догадок владельца сознания, в котором разговор происходит. Выходило, что тот голос в голове Элси придумала сама. Поначалу это казалось диким, потом ничего – привыкла. Есть вещи и более странные.

– Этот не вернется, – заключил Мориэл, рассматривая поблескивающую кору. Не сожалел, не упрекал, просто констатировал факт. Он всегда так говорил – сухими фактами. Почти всегда, но о “почти” Элси старалась не вспоминать.

Они ни о чем не договаривались, переглянулись и пошли в ногу и в одном направлении. Мориэл молча оглядывался по сторонам. Он вообще не любил говорить в лесу. Хотя кому Элси врет, он просто не любил говорить.

Протоптанная десятками ног тропинка убегала вглубь и терялась в море, в океане зелени. Где-то там, впереди, ютился небольшой домик. Его закрывали со всех сторон еловые лапы. Его крыша превратилась давно во второй этаж лужка, в золостисто-голубое облачко, усыпанное цветами и разношерстными гостями. По стенам ползли многолетние плющи, вьюны и мхи. А сколько было гнезд, кладок и нор вокруг, Элси боялась и предполагать. Казалось, это единственное сооружение разумного существа – именно существа, а не человека, такого же лесного, как и все другие существа – притянуло к себе гостей со всех углов. Мориэл никогда не говорил, но, Элси знала, он ничего не любил так сильно, как этот дом и этот лес, иначе не отказался бы от потока поступающих предложений об исследованиях в Зазеркалье, от лабораторий, высших кругов общества, роскошных квартир и славы. Люди, которые писали эти письма, наверняка, знали, что все они сгорают в старомодном камине и выбрасываются пушистым дымом в лесное небо. И там их, наверное, съедают рои Дымок, вечно вихрящихся над крышей.