Они снова бежали, но улицы не пытались больше схватить их клещами и раздавить. Стены послушно расступались, зелёные брызги на газонах, пробившие асфальт стебли, яркие шторы на окнах разбавляли серость. Рина остановилась, будто наугад, потянула на себя дверь и юркнула в подъезд. Если дороги ещё освещались редкими фонарями, то в доме царила полная – упитанная, даже толстая – темнота.
– Он заброшен, – прошептал бестелесный голос Рины.
Элси уже догадалась. Сердце дернулось, врезалось в решетку рёбер и затихло. Любопытство победило.
– Давай вперед, поднимайся.
Рина подтолкнула Элси к лестнице. Глаза стали различать смутные очертания ступенек. Элси поднималась с чётким ощущением, что идёт над пропастью по тонким желтым линиям облупившейся краски. Первый пролёт, второй, третий. Стук шагов выровнялся: скакал из угла в угол, будто стены играли им в теннис.
Шаг-удар, холодные перила под пальцами, чужое дыхание за спиной – и по новой. С каждым кругом – спокойнее. И громче скребется в черепной коробке любопытство.
– Пришли, дверь над тобой. Она открыта.
Элси толкнула, её обдало волной свежего воздуха. Рина не успела ничего сказать, а Элси, подтянувшись на руках, уже выбралась из пасти дома и смотрела вниз.
Она выскочила на крышу, за ней – ночной юный ветер, за ним – сладковато-кофейный запах. Она раскинула руки, запрокинула голову и рассмеялась. Волна стихийной неконтролируемой энергии обдала Элси и улеглась, оставив прежнюю слабую ауру.
Чёрный одуванчик вырос на фоне громадного, распростертого над городом неба.
– Они не находили меня. Ни разу.
Рина смеялась, тихо, надрывно, ненормально ни для человека, ни для полукровки. Но отчего-то этот переходящий в истерику смех Элси совсем не пугал. Он сочетался с небом, усыпанном звёздным пуговицами, с камнем под ногами и пустотой за спиной.
Было в этом что-то необъяснимо завораживающее.
– Я люблю высоту, – совсем успокоившись, прошептала Рина. Она подошла к краю и смотрела вниз, на распростертый под ногами город.
– Я боюсь, – призналась Элси. Подойти к краю она себя не заставила, но вид города с крыши, море светящихся огней и неподвижных теней, вовсе ее не пугал. Наоборот, затягивал, как болезненно правдивый сон.
– На что оно похоже?
Рина стояла так близко к краю, что, будь на не месте кто-то другой, Элси волновалась бы. Но черная фигура слилась с небом, стала его неотъемлемой частью. Она, конечно, не могла оступиться. Элси почти не боялась, когда подошла ближе. Держа за руку Рину, невозможно было бояться: столько крепкой, мужской уверенности было в этой руке.
– На море.
Бесконечное, черное, мертвое.
– Море, – улыбнулась Рина. – Единственное, которое я видела.
Элси вспомнила, глядя на звёздные брызги. Макс представил Рину как Марину Смирнову. Это было очень важно. Это объясняло и море, и крышу, и одиночество.
– Я возвращалась. Каждый раз. – Рина обернулась. Элси увидела чёрные впадины на месте ее глаз и подсвеченный луной ёжик волос. – Не знаю, зачем.
***
– Значит, познакомились вы все в кофейне?
Если существует некая грань доверия, то пройдена она была именно сейчас, когда, вымотавшись от беготни по городу, Элси попросила перерыв, а Рина затащила ее в невзрачное кафе. Здесь царил неопасный сонный полумрак. Посетителей не было, персонала, казалось, тоже. Не в счет мальчик-официант, который неслышно скользнул к столу с заказом и скрылся.
