— Не понимаю, — покачала головой Злата.
— Лесьяр объяснил, что супруга обязана будет подарить ему
исключительно сыновей, продолжателей его славного рода. Дочери, как он
выразился, почета семье не принесут. К тому же Лесьяр предупредил, что не
потерпит никаких иных занятий своей жены, кроме воспитания детей и исполнения
прихотей своего супруга. Это, по его словам, первостепенный долг любой девицы перед
богами.
Злата моргнула. Раз, другой, третий.
— И-и-и?
Я пожала плечами, устремив взгляд на лист смородины, по
которому неторопливо полз блестящий жучок. Как и ожидалось, Злата не поняла
моей печали.
— Может быть, для кого-то этого и достаточно, но не для
меня. Я хочу заниматься целительством, помогать людям, хочу открыть свою
лечебницу. Настоящую.
Я знала, что за этим последует ссора. Сколько их было с
тех пор, как я объявила о своем желании в присутствии мачехи и сестры, — не
счесть. Отец, в отличие от них, мое стремление поддержал, вот только заболел он
раньше, чем я успела осуществить свою мечту.
— Мало тебе той гадости, что ты устроила в нашем доме! — как
и ожидалось, взвилась Злата. — От бедняков теперь прохода нет!
— Не преувеличивай. Больные приходят с другой стороны
дома, ты их даже не видишь. И они никому не мешают.
— Да-да, не мешают! До тех
пор, пока кто-нибудь из этого сброда не ограбит нас, или еще что похуже!
— Это несчастные,
нуждающиеся в помощи. Не верю, что ты говоришь подобное, Злата. Где твое
сострадание?
— Уверена, от кого-то из
этих бедняков матушка и отец и подхватили ту гадость весной.
— Ложь! — повысила я голос. — Отец и госпожа Эрисса
заболели весной, а больных я начала принимать не так давно, но даже после никто
не приходил ко мне с подобным заболеванием, тебе это прекрасно известно.
— Но…
— Как только отец поправится, я открою лечебницу, это вопрос
решенный. К тому же я и место подыскала.
— Что-о-о?
— На центральной площади, рядом с аптекой господина Алтея.
Злата поджала губы.
— То-то он будет рад!
— Будет. И весьма. Мы уже договорились, что его аптека
предоставит лечебнице редкие виды снадобий.
— Но ты же это несерьезно! Просто чтобы досадить мне и матушке!
— Не понимаю, что навело
тебя на подобные мысли. Я пять лет обучалась этому, а ты считаешь все шуткой? Я
хочу посвятить целительству свою жизнь.
— Целительство — удел
мужчин! И ты ведешь себя словно мужчина!
— Неправда, — покачала я
головой.
— Где же ты видела девиц
целителей? В Аствире их нет.
— Зато есть в Согдене, Ривиллоне,
Ферте, Остранде, да и в других крупных городах. Они не только обучают лекарскому
мастерству, но и возглавляют лечебницы. И никто не считает это чем-то из ряда
вон выходящим.
— Светлейший помоги, какая скука! — всплеснула руками
сестра.
— Я всего лишь не хочу, чтобы моя сущность, мои мечты,
идеалы и надежды растворились в мире будущего мужа. Разве я многого прошу?
— И что в этом плохого? Девицам так уготовила судьба —
быть слабыми и безропотно подчиняться супругу.
— Не имею ничего против
этих девиц, но я к ним не отношусь.
— Хочешь сказать, что
никогда не выйдешь замуж?
Я сдержала порыв закатить
глаза — разговор мне наскучил.
— Идти к алтарю стоит лишь
в том случае, если тебя ведет настоящая любовь, а не необходимость. Иначе это
обман, лукавство перед богами и собственным сердцем.
— Все из-за него,
признайся! Из-за Сияна! Но это глупо! Ты состаришься в одиночестве и без детей,
храня верность тому, кто давно умер!
