Я подняла корзинку и остановилась, чтобы напоследок еще раз
полюбоваться садом. Он совсем зачах за те пять лет, что я училась, зато стоило
мне вернуться и взяться за дело, земля пробудилась и вспомнила, что нужно
делать, и за два минувших с тех пор года мне удалось восстановить мамино
наследие.
Все здесь дышало спокойствием. Легкий ветер пошевелил
заросли аира около пруда. Аир зацветет лишь в середине лета, а пока пускай себе
напитывается соками земли. Неподалеку от пруда покачивалась календула, собирать
ее начну в июле.
В дальнем углу сада липовая аллея, по которой я любила
гулять в особенно жаркие дни, радовала глаз свежими соцветиями, даже сюда
долетал сладковатый медовый аромат, но я решила дать липовому цвету еще время,
чтобы войти в полную силу. Полынь и душица подождут до июля, молочай — до осени.
А вот васильками я решила заняться завтра, их
яркие синие головки уже намекали, что пора. Замешкаешься — жди следующего года.
Ромашке тоже необходимо уделить внимание, рано утром, сразу, как роса
просохнет. Тимьян со смертью мамы совсем зачах и не приживается, за ним
надо будет съездить в лес. Охоту за корой дуба придется отложить до осени, ведь
ранний весенний сбор я пропустила — сидела у постели отца. Ну, ничего, наберу
хотя бы сосновой хвои.
Наметив себе предстоящую на завтра работу, я направилась
к дому. Солнечные лучи золотили черепичную крышу, на окнах пестрели
сине-фиолетовые стрелы шалфея, и улыбка расцвела на губах сама собой. Я любила
свой дом, для меня он был неразрывно связан с детством и родителями.
Я отнесла корзинку в свою рабочую комнату, разложила травы
на просушку. Сняла садовые перчатки и, на мгновение прикоснувшись к теплому
серебряному ободку на безымянном пальце, надела те, что носила дома, — это
давно стало привычкой. Заперев дверь — я никого не пускала в свою рабочую
комнату, ведь травы там хранились далеко не безобидные, — прошла к отцу.
Крепкий мужчина всего несколько месяцев назад, сейчас он
являл собой печальное зрелище — ссохшаяся кожа обтягивала исхудавшее тело,
некогда яркие голубые глаза запали и потеряли цвет, темные волосы поредели. Но
я приказала себе улыбнуться.
— Здравствуй, папа, — прошла к нему и села рядом.
Он лишь кивнул, но я видела, что во взгляде появился едва
заметный огонек. Я накормила отца, рассказала о том, как ухаживала за садом и,
пообещав прийти позже и почитать что-нибудь на ночь, отправилась в купальню.
Наскоро вымывшись, в своей спальне просушила волосы у полыхавшего камина. Я
едва успела причесаться и надеть приготовленное платье из розового шелка, как раздался
стук в дверь. Заглянула горничная.
— Госпожа, гость прибыл.
___________________
Дорогие читатели, рада вас приветствовать в истории Морока, с которым мы впервые встречаемся в романе "Разожги мой огонь".
— А вот и Мияна. Наконец-то, — кивнула мачеха, когда я
вошла в столовую. Окинув меня придирчивым взглядом, она, судя по появившейся
между бровей морщинке, моим внешним видом осталась недовольна, хотя причина
была непонятна, — одета я была куда скромнее ее родной дочери. Однако мачеха выдавила
тонкую улыбку: — А мы уж и не чаяли дождаться.
Госпожа Эрисса была видной дамой. Величавая, со светлыми
волосами, в которых пряталась седина, она горделиво держала голову и смотрела
чуть свысока. Платье из дымчатого шелка чрезвычайно шло ее чертам, подчеркивая
серебро глаз. Я могла понять отца, остановившего
свой выбор на ней.
