— О! Я как раз жду посылку с травами шелрутов! Я много читала
об этом горном народе, но никогда их не видела. А правду ли говорят, что они
носят диковинные красные рубахи, а еще…
— Кажется, мы засиделись, пора подавать второе блюдо! —
Мачеха ухватила со стола серебряный колокольчик и издала такую заливистую
трель, что мне захотелось прижать затянутые в перчатки руки к ушам.
— Видан, до нас дошли вести, что ваш батюшка хочет
избираться в городской совет, — заливалась соловьем Злата, пока служанка
подавала горячее. — Я считаю это прекрасной мыслью! Аствиру нужны такие люди в
совете, ведь…
Потеряв интерес, я перестала прислушиваться. Ужин шел своим
порядком за весьма приятной беседой, в которой мне не пришлось принимать участие.
Мысленно я собирала свою лекарскую сумку, размышляя, какие травы лучше взять
для дочери госпожи Вереи.
— Как там тимьян в вашем саду, Мияна? — поинтересовался
Видан, когда Злата предложила усладить слух дорогого гостя пением, а мачеха
согласилась аккомпанировать ей на клавесине.
Я встрепенулась.
— Тимьян?
— В прошлый раз вы сказали, что он не приживается.
— Боюсь, с тех пор мало что изменилось. Завтра я хочу съездить…
— О чем это вы там шепчетесь? — насторожилась Злата,
постаравшись скрыть подозрительность за улыбкой. — Видан, эта песня для вас.
Сын сборщика налогов учтиво кивнул, и обратился в слух. Я
же едва могла дождаться, когда ужин подойдет к концу. Злата исполнила три или
четыре песни, было выпито бессчетное количество чашек чая, и даже сладкий пирог
оказался съеден. Наконец часы отбили восемь раз, и Видан поднялся.
— Госпожа Эрисса, Мияна, Злата, благодарю за приглашение
и чудесный вечер.
— Всегда рады, — величественно кивнула мачеха.
— Госпожа Эрисса, я бы хотел поговорить с вами как с
главой семьи на данный момент.
— Конечно, Видан, — повела рукой мачеха, приглашая его в
гостиную.
Когда двери за ними прикрыла служанка, раскрасневшаяся
Злата обернулась ко мне.
— Уверена, он будет просить моей руки! Светлейший,
наконец-то я выйду замуж!
Я улыбнулась, подумав, что лучше бы Видану поторопиться —
солнце уже село, и мне хотелось поскорее отправиться в деревню.
— Как думаешь, успеют мне пошить подвенечное платье к Празднику
Сбора Урожая? — мерила шагами пол Злата. — Говорят, если венчаться аккурат в
этот день, брак будет крепким.
Я лишь пожала плечами в ответ.
Через четверть часа хлопнула входная дверь, а в столовую
заглянула служанка.
— Госпожа Мияна, вас желает видеть госпожа Эрисса, —
испуганно выдохнула она.
Я переглянулась с удивленной Златой и поспешила в гостиную.
Мачеха была одна. На ее всегда бледных щеках пламенели яркие пятна. У меня
промелькнула шальная мысль, что она нехорошо себя чувствует, и хочет попросить
смешать лекарство.
Едва завидев меня, мачеха приблизилась и, не успела я
опомниться, как звонкая пощечина обожгла мою кожу. Я ахнула от неожиданности,
прижав ладонь к щеке. Даже сквозь перчатку чувствовался жар.
— Дрянь! — прошипела мачеха, сверкнув сталью глаз. — Как
ты могла!
— Я… я не понимаю… — Саму себя я ненавидела в этот миг за
растерянный тон, но я и правда не понимала, чем заслужила подобное. Мачеха
никогда ко мне не прикасалась. Холодное безразличие — так можно было
охарактеризовать отношение ко мне госпожи Эриссы с того самого дня, как она
появилась в доме. А время, проведенное мной на учебе, отдалило нас еще сильнее.
