Избранное. Том I - страница 34

Тополям и ласточкам твоим.

Вновь, склонившись ночью над страницами,

Мы во сне твоём заговорим

Заговором трав, сверчков, бессонницы,

Стоном горлиц, тишиной зеркал,

Речью, для которой в южной вольнице

Двадцать лет твой век тебя искал.

Скоро двадцать лет – одним дыханием —

Юности бездомной и хмельной.

Мир, тайком менявший очертания,

Над твоей окраиной степной…

Как создал ты этот сад, где птицы

Гнёзда вьют на берегу реки?

Двадцать долгих лет мы, очевидцы,

Рвём твои цветы, плетём венки.

Скоро двадцать лет твоим сомнениям

Над судьбою дара твоего,

Солнечная тень молчит о времени

Путешествий памяти Рембо.

Но ещё звенит сердцебиение

Над собранием знакомых книг,

И в твоём саду всё то же пение

Птиц, всё так же чист живой родник.

Так веди же нас из поля дикого

Исподволь – в небесные поля,

Где у русской речи южный выговор,

Где твой сад, твой мир, твоя земля.

6–7.08.1983

«Чуть бледнее тени тишины…»

Чуть бледнее тени тишины,

Чуть светлее гимн, что Фебом сложен.

Горестям, что тьмою рождены,

Солнцем на земле предел положен.

Художнице

(«Говори мне, Катерина…»)

Е.Д.

Говори мне, Катерина,

Говори мне что-нибудь.

В том, что нет реки Неглинной,

Неповинны мы ничуть.

В том, что век – живой водою —

Пьём старинную тоску,

Неповинны мы с тобою:

Так ведётся на веку.

Так велось и так ведётся.

И теперь нам привелось

Речь вести – вот-вот сольётся

Вместе сказанное врозь.

И связует нас неявно

Речи тоненькая нить.

Мы, как дети, так недавно

Научились говорить.

Говори мне, Катерина,

Говори… Что нам – тоска?

Наша жизнь – твоя картина,

Мой листок черновика.

Если жизни нам дороже

Речь картин, сиянье книг,

Наше прошлое, быть может, —

Лишь этюд и черновик…

13.04.1984

«Сколь точен счёт песчинок…»

Сколь точен счёт песчинок

под медленным стеклом!

Сколь терций длительность

неуловима…

Теченье времени

незримо

заносится песком.

И вот проходит мимо

минута под стеклянным колпаком.

Так несущественно,

так неосуществимо

падение —

и вновь неисчислимо

число песчинок

в воздухе пустом.

15.09.1980 Таллинн

Конец войны

(«Молчанье…»)

Молчанье.

Камень.

Тишина.

Молчание.

Песок.

И снова – камень.

Проёмы арок смутными рядами.

Проёмы.

Арки.

Гладкая стена.

Стена.

Другие стены.

Тени стен.

Часы.

Остановившееся время.

Минуты.

Стрелки.

Вечность надо всеми

Предметами не знает перемен.

Ни звука.

Ни движенья.

Солнца нет.

Прозрачен небосвода синий цвет.

Молчание.

На мостовой булыжной

Нет пыли.

Пересохший водосток.

Тень девочки бегущей

На песок

Упала.

И осталась неподвижной.

18.10.1981

«День придёт – заплачешь ты…»

День придёт – заплачешь ты.

Рок всесильной пустоты

Над тобой стеной восстанет,

Смерть сотрёт твои черты.

Ты, кто видел белый свет,

Ты, кто мнил, что смерти нет,

День придёт – тебя заманит

В ночь вращение планет.

В жизни, чьё теченье – круг,

Нет причин для страха, друг.

Одного страшись – молчанья,

Времени, где умер звук.

А пока скончанье дней

Далеко – веселье пей

И забудь, что день прощанья —

Чёрный день судьбы твоей.

1983

«Ты скажешь – здесь не требуют, но ждут…»

Ты скажешь – здесь не требуют, но ждут.

Ты скажешь – здесь не просят, но молчат.

И скоро ветры камень измельчат

И письмена старинные сотрут.

Но времени терпенья нет границ,

И мести ветра где-то есть предел.

Камней недвижность и движенье тел

Напоминают возвращенье птиц.

«Ни люди – слуги богов…»

Ни люди – слуги богов,

Ни боги – враги людей

Не слышат твоих, любимая, слов,

Не видят твоих огней.

Богиня Ирида, твои слова —

Всего лишь небесный звон.

Видишь – горят твои дерева,

Меркнет твой небосклон.

Назад Вперед

Избранное. Том I - страница 34

Похожие книги