– Эка тебя перекосило, хе-хе. Ничего, привыкнешь. Главное, сразу в зеркало не смотри, – сказала старуха. – Зато теперь ты богат. Только не забывай мне проценты каждый месяц отдавать.
– Что со мной?
– Богат, говорю ты теперь. Мечта твоя сбылась, придурок. А то, что Цыганом стал – мелочи жизни. На, выпей. Полегчает.
В тёмных глазах цыганского барона появились слёзы. Но через несколько секунд он привычно схватил стакан с коньяком, который ему протянула ведьма.
Шестнадцатый щенок оборотня
Владислав Кукреш
Сеня чувствовал себя не на своём месте с детства. Когда братья играли в лесах: ловили зайчиков и рвали их в куски, пожирая даже потроха и кости – он мечтал о другом. Нет, не выть на Луну, не быть частью стаи. Коллективный дух в нём отсутствовал, как и желание раздирать когтями горячую плоть. Он ценил одиночество, музыку Вивальди и вишнёвый компот.
Иногда маленький Сеня замирал перед зеркалом и проклинал судьбу: его тело – тюрьма. Отвращение вызывало всё: жёлтые зрачки, волосатая к шести годам грудь, грубые ладони. Внешне он выглядел здоровым, крепким оборотнёнком, но в душе повторял: я вампир.
Поначалу на странности своего шестнадцатого щенка Сергей и Люда Зверевы внимания не обращали – родители списывали их на возраст. Однако начальная школа усугубила «болезнь», чётче обозначила уход сына от традиционных ценностей своего племени.
Все до одного братья Сени посещали спортивные секции, качалку. Годам к тринадцати они зачастили в ночные клубы, где едва ли ни каждую ночь снимали охочих до грубой любви девиц. Сколько раз молодые звали непутёвого Сеню с собой на групповуху! Тщетно. Он презирал культ тела, похотливых женщин и дешёвую выпивку.
Первый тревожный звонок звякнул, когда младший записался в литературный кружок, куда ходили только дети людей и вампиров. Никто в роду Зверевых не сочинял стихов, не писал рассказов и не читал книг, если того не требовали учителя и палка отца. Сеня стал первым.
На литературных вечерах юный оборотень, окружённый поэтами-кровососами, постепенно перенимал у них жесты, манеру себя держать и говорить: холодно, без эмоций. Стал меньше бывать на солнце, а каждую перемену брился в уборной, чтобы скрыть выдававшую зверя щетину.
После школы Сеня поступил на ночное отделение филфака. Его группа сплошь состояла из вампиров. Только в их среде он находил друзей, чувствовал себя, как дома. Там же мечтал найти настоящую любовь. Плотоядные сверстницы из числа оборотней, утратившие невинность годам к десяти, его не волновали, да их на филфаке и не было. Хотелось чего-то чистого, непорочного.
Подруги у него имелись, но держали дистанцию. Сеня знал почему: потому, что видели в нём дикое животное. Пусть он носит костюм с бабочкой, читает наизусть Пушкина, а когда пьёт чай аристократично оттопыривает мизинец – всё равно зверь. Густая поросль на внешней стороне мизинца – яркое тому подтверждение. Такому до настоящего вампира, как до Луны. А ведь именно к вампирской красоте тянуло девушек, которых Сеня хотел узнать получше.
Когда он твёрдо решил лечь под нож – его отговаривали всем кланом. Срываясь на лай, сквозь горькие слёзы, с родными Сеня порвал. Не мог он больше так жить. Не мог каждую неделю депилировать тело. На воск у него развилась аллергия: кожа зудела, её покрывали водянистые прыщи.
Врачи сочли клиента психически здоровым и исполнили его давнюю мечту. Первым делом будущего вампира с ног до головы облучили – убрали волосы. Затем родные зубы заменили на искусственные с двумя крупными клыками под верхней губой. В самом конце пристроили за носоглоткой вырезанный из гениталий центр наслаждения: чтобы подобно чистокровному вампиру получать сексуальное наслаждение за едой – во время укуса.
