Так и застрял я в вашем мире. Хорошо, что хоть не бездомный. Объявился, правда, какой-то внучатый племянник курильщика, но я его съел. В порядке самозащиты, разумеется.
Больше мои права на квартиру никто не оспаривал.
Соседи даже не удивились. Только по стеночке стороной обходили. Одна близорукая бабка с первого этажа посетовала:
– Ох, неважно выглядишь, сынок. Слишком много пьёшь и куришь. Это же всё чистый яд.
Чуть не слопал её от умиления, но уж больно мазью Вишневского воняла.
Скоро и работу нашёл. Женщина одна попросила на мужа повлиять, чтобы тот пить бросил. Ну, я и зашёл к ним в гости вечерком.
– Выпьем? – говорю и, улыбаясь, эффектно показал свои девяносто четыре зуба – специально перед зеркалом упражнялся.
Мужик икнул, дверь перед носом у меня захлопнул, и с тех пор ни капли в рот не берёт.
Кухонный телеграф разнёс новость, и заказы повалили один за другим.
Гарантия успеха у меня стопроцентная. Редкие провалы я пожираю, чтобы статистику не портили, ничего личного.
Ну, изредка съедаю пару-тройку курильщиков. Гадость страшная, а бросить не могу.
В общем, видите, я ни капельки не кровожаден. А никотиновая зависимость – привычка, конечно, вредная, но кто без недостатков?
Пламенный агитатор
Сергей Коннов
Петров позорно проспал. Сказалась затянувшаяся акклиматизация. Хоть он и прибыл в ДСФСР неделю назад, однако, до конца не смог привыкнуть к постоянной жаре, серным испарениям и постоянной полутьме.
К счастью, их отдел поселили в ближнем корпусе базы, поэтому на службу он не опоздал, пожертвовав для этого завтраком. Если ты начальник отдела, да к тому же отдела политико-просветительской и воспитательной работы, то будь уж так любезен – служи примером во всем: и во внешнем виде, и в моральном облике, и в дисциплине.
Подкрепляя себя подобными размышлениями, Петров бодрым шагом дошел до корпуса Серногорского обкома, поднялся на этаж и прошел в отдел.
Половина отдела была уже на рабочем месте. Бойко сидел на своем месте с довольно мрачным видом и смотрел на бумаги, разложенные на столе. Кременчук читала газету, попивая кофе.
Поприветствовав подчиненных, Петров занял свое место. В отдел зашли Феофанов и Мурсалимов – все были в сборе. Петров дал подчиненным четверть часа на кофе, дежурные утренние разговоры и начал планерку.
– Итак, у кого есть предложения по программе агитации местного населения за человеческий образ жизни?
– Мое мнение – действовать только через просвещение, – высказался Феофанов. – Продемонстрировать местным преимущества нашего образа жизни.
– Продемонстрируешь их, – ответил Бойко, сохраняя похоронное выражение лица. – Местные уважают только насилие, они до сих пор жрут всех, кого могут. А кого не могут – собираются в толпы и все равно жрут. Просветительские лекции о марксизме и социалистической сознательности для каннибалов и людоедов – это занятие заведомо проигрышное.
– Твои предложения, – с надеждой глянул на него Петров.
Хотелось верить, что задумчивость последних дней, охватившая Бойко, рождена не усталостью и омерзением, а тем, что в уме он обкатывает какую-то идею. Усталости и омерзения у Петрова своих хватало. Он до назначения в обком был политработником одной из дивизий, которые были развернуты из кадрированных. Поэтому во время вторжения и его отражения успел побывать и в огне, и в воде. Медных труб ждать не приходилось, но и без них навидался всякого.
