Читать онлайн Алексей Жарков - Избранные. Религиозная фантастика

Редактор Алексей Жарков

Дизайнер обложки Алексей Жарков

Иллюстратор Лилиана Скрипко

© Алексей Жарков, дизайн обложки, 2020

© Лилиана Скрипко, иллюстрации, 2020

ISBN 978-5-4498-1799-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Счастье есть. Теперь я знаю точно. Недавно повезло заметить, что капрал-менеджер купил себе новые туфли. Заметить первому! И я тут же начал восторженно восхвалять это невероятное, замечательное, стильное, модное, удивительно подходящее и выгодно выделяющее своего обладателя из толпы приобретение. За десять лет в офисе я так и не понял, чем мы тут все занимаемся. Да и плевать. Нам говорили, что мы одна семья, одна команда, и что корпоративные интересы превыше желаний мелкой офисной личности. Но при этом я от корки до корки прочел святую книгу – Библию Офисного Клерка, и знал, что Альфа – есть корпоративная прибыль, а Омега – почитание старших менеджеров как отца своего, иначе – ждет нас плач и зубовный скрежет. И прочее от лукавого. Потому я вспоминал всякие заумные слова, я пел оды этим новым туфлям, я боготворил ступни, на которые они были обуты, я трижды повторил фразу о невероятной чуткости души и высоты эстетического вкуса, я был искренен, я готов был вертеться волчком у ног капрал-менеджера, лишь бы насладиться видом этой покупки.

Капрала хвали Кван Джи Ын. Именно это имечко красовалось на его бейдже. Он покупал себе новую обувь раз в году, сразу после ежегодного подтверждения списков сотрудников офиса, в которых сообщалось, кто разжалован в рядовые клерки, кто возвышен, кто вообще приближен к руководству корпорации, кого поощрили, кого наказали… Это был его личный ритуал. Я разрабатывал операцию долгих три года. Вначале – просто вникал, что да как. Затем, увидев очередную обнову у капрал-менеджера, увязал её с оглашением списков, и понял, что он делает покупку в тот же вечер, а на следующий день приходит в офис в новой обуви. Затем вместе со всеми прослушал в положенное время Ежегодное Оглашение, – это вместо праздника Нового года в корпорациях, – уже с самого утра, дрожа от возбуждения, я дожидался, когда же выпадет случай оказаться рядом и выслужиться. И миг настал.

Я округлил влюбленные глаза, как нас учили на курсах молодого клерка. Я сделал вид, что наткнулся взглядом на его брендовые туфли случайно. Я повторял – какая прелесть, Босс! Ох, извините, капрал… И горбил спину, показывая покорность любому наказанию за такую ошибку в чинопочитании. Потому что боссами называли тех, кто рангом не ниже колонель-менеджера. Капрал Кван Джи мог рассчитывать максимум на обращение «шеф», но я лепетал, ой, простите, простите меня! я говорил, что был уверен, – подобный вкус к восхитительным приобретениям доступен только боссам! Я чуть добавил дыхания, сделав голос сильнее, я повторил эту фразу трижды, чтобы меня было слышно даже в дальнем конце офиса. Я пресмыкался так, будто от этого зависело – сохранится ли за мной парковочное место для велосипеда, или придется добираться от станции монорельса до офиса пешком.

Кван Джи Ын был родом из такой страны, где, по его словам, знали толк в чинопочитании и уважении кормчих, и малых и великих. И моя лесть попала в цель. Он усмехнулся и пошел дальше. В конце смены я узнал, что меня наградили сном. И это была мечта всего офиса, потому что к обеду все начинали клевать носами, и горе тому, кто попался. Штраф – лучшее, что ожидало бедолагу. Офисное руководство в жаркие дни останавливало работу кондиционеров, чтобы добиться нужного эффекта, когда им требовалось сэкономить на зарплатах. А я получил малую индульгенцию. И теперь мог спать пятнадцать минут прямо на рабочем месте, когда побеждали сон и скука. Главное – выставить будильник перед тем, как уронить голову на руки. Иначе в реальность меня бы возвращал нейрохлыст спеца по охране труда, так называлась эта служба, и народ там был весьма бдящий. Отставные надзиратели и садисты с погашенными судимостями. Такие типы всегда в цене, корпорациям нужнее офисного планктона. Нашего надзирателя звали Джон Бом. Он служил когда-то на атомном подводной крейсере, участвовал в десяти конфликтах, его корабль получил двадцать пробоин, четырежды тонул, два раза его плющило на дне Марианской впадины, радиацией выжгло душу и сердце, и он очень хорошо справлялся со своей работой. А ещё гренландский кит откусил ему ноги, отчего надзиратель получил возможность перемещаться на скоростном гироскутере, приделанном вместо ступней. Стоит лишь на секунду отвлечься, заглянув в сообщение в соцсетях, а он уже за спиной, фотографирует левым глазом с вживленной матрицей твоё нарушение. Меж собой мы называли Бома капитаном Ахавом, по мотивам древней саги про белого кита и такого же сплющенного жизнью морячка, будь он неладен.

Но! Это была только часть моего плана. Самое главное я приберег к концу года. Ведь все наши успехи и неуспехи суммируются, вычисляются, умножаются на коэффициенты, сверяются с данными вакуумных индикаторов уровня счастья, понатыканных в офисе, чтобы общий уровень счастья не превышал уровня нашего начальства. Как и сказано в Евангелие от Рокфеллера. Почитай отца-основателя корпорации своей, и если что – вырви глаз. Но только не вздумай высовываться, ибо чревато. Заповеди у нас чтили. Мы повторяли их по утрам, когда приступали к работе, одновременно в наше сознание внедрялась любовь к ближнему высшему, а тому – любовь к следующему высшему, и так ступень за ступенью, как повелось давно, до самой вершины офисной и всякой прочей пищевой цепочки.

А к концу года я взял и добровольно отказался от маленького счастья, чтобы получить большое.

– Обмани ближнего, пока не пришел дальний и не обманул тебя самого, так? – прошептал мне зловеще на ухо Джим Бом, почувствовав, что я что-то затеваю.

– Кроткие наследуют землю, – ответил я, потупив глазки.

– Кроткие пусть фантазируют что хотят, всё достанется владельцам контрольного пакета мировых акций! А вот ты что-то задумал, и мне это не нравится, – всё так же шепотом сказал Джон Бом. Но отцепился. Потому что я был в своем праве. Карабкался вверх по стволу древа жизни, обильно политого жиром счастливчиков, лопающих трюфеля на завтрак и кровью тех, кто сорвался вниз, или был разжеван медленными неумолимыми челюстями извечной и повсеместной конкуренции.

Итак, моё большое счастье! Я поставил на кон самое ценное, что было у меня – право подремать пятнадцать минут в самый разгар обеденной жары, когда резиновый хот-дог проглочен, кофе выпит, перерыв окончен, а организм всё никак не хочет ринуться доказывать, что ты всё ещё нужен этому миру. Год пролетел быстро. И вот настало время очередного подтверждения списков. Прозвучал корпоративный гимн, мы встали и приложив руки к сердцам, пели его так, что звенели окна. А потом на меня свалилось счастье большое. По итогам месяца, из двух сотен клерков офиса пятерых разжаловали в подмастерья, – таскать кофе и пропускать ненужные бланки через шредеры, троих подняли до мастер-клерков, кого-то похоронили, уволив вчистую за какие-то грехи перед фирмой, а меня наградили льготной очередью на Счастливый Хадж. Меня и ещё одну счастливицу по имени Клара, работавшую в бухгалтерии. Поговаривали, что она спит попеременно то с одним, то с другим боссом, так что её награждение неудивительно. А вот мне пришлось расстаться ещё и с отпуском, – я так и не использовал причитающиеся две недели, пропустив вперед другого клерка. Итого – минус отпуск и минус индульгенция на сон. А минус на минус дают… Вуаля! Одним махом я набрал кучу корпоративных баллов! И пусть теперь меня станут ненавидеть до конца дней моих все остальные, кто рассчитывал на эту награду, то есть – весь офис, но я отправляюсь в Хадж! А это уже не шуточки. Это всё сразу! Это сон наяву! Кааб-Маркет, самый главный супермаркет планеты, ждал меня!

Ещё после хаджа меня ждали пожизненная скидка при посещении любых других торговых точек, партнерские программы в случае приобретении определенных товаров, и многое-многое-многое, полагающееся каждому, кто попадал в вожделенные чертоги.

Кааб – Маркет располагался на другом конце света, занимая целый остров, куда устремлялись очереди паломников. Это были настоящие людские реки. Медленные и полноводные. Иногда приходилось ждать неделями, чтобы попасть в Кааб-эМ, падать в обмороки от кислородного голодания, если ветер тащил к острову тучи смога с серого континента, где не осталось никакой растительности, только котлованы, карьеры, нефтяные вышки, газовые скважины и грузовые терминалы для отправки сырья на зеленые континенты. Не всем дано было окончить свой хадж, особенно если кто решил отправиться в путь слишком поздно, когда силы уже не те. Но это был хороший уход! Таких счастливчиков Святые Мерчандайзеры, – дай Боже ума не напутать, произнося высокий сан! – причисляли к великомученикам, и назначали семьям небольшой пансион, а также заносили имя во Всемирную Паутину Правды, плетущуюся наемными рекламщиками и всякими прочими акулами пера и лицемерия. От корпоративного Синода этим же семьям отправлялся контейнер с кошачьим кормом и традиционной упаковкой поминальных чипсов. Ибо кошек полагается иметь каждому, чтобы не загнулась гигантская индустрия по поддержанию должного уровня жизни этих чудных, приносящих прибыль многим корпорациям созданий, а поминать – традиция древняя, не нами придуманная, не нам и отменять. Чипсы, церковный кагор, визит пастора, визит менеджера по окончанию жизни и аудитора для сверки баланса ушедшего перед мировым банком… Но большинство всё же достигало цели. Теперь этот шанс появился и у меня.

И сердце ликовало и пело, пока турботакси, проваливаясь всё ниже и ниже, уносило меня в смог и вечную тень нижних уровней. Ну, это не проблема, тут все привыкли. Против смога – респираторы, против тени – вечное сияние рекламных пано, против одиночества – андроид-компаньон, вместе с которым при заключении брака можно получить от корпорации-изготовителя целую кучу халявных плюшек. Многие шли на фиктивный брак, лишь бы их заполучить. Дополнительные элементы питания, подходящие ко всем промышленным устройствам, набор всяких гаджетов, которые можно загнать на черном рынке, и весьма неплохо. Если, конечно, удастся скрыться от приставов, разыскивающих таких кибер-альфонсов.

Впрочем, я не о том думаю. На сборы мне положили один день. И потому пело сердце. Йе-хуу! Я отправляюсь в Хадж! Мне всего тридцать пять, а я уже! Потом к моему имени прибавится лишний слог, и я получу те самые пожизненные скидки, которые являются единственным овеществленным смыслом жизни. О, Великий Кааб-Эм! Я видел тебя во снах. Я вожделел! Я мечтал так сильно, что мечта сбылась!

Где-то далеко тренькнул звоночек, в квантовом компьютере мирового банка добавилась ещё одна единичка в списке тех, кому положен льготный кредит. Там, кстати, и процент совсем небольшой. Выплачу в течение тридцати лет. А если повезет, то и раньше. Ну и всякие плюшки. Скидка на то, скидки на это, пожизненная раздача нижнего белья из синтетики и противоаллергенных мазей, потому что почти у всех аллергия на синтетику. А купить натуральный хлопок – шутите, что ли?

Сборы были недолгими. Я слил остатки со всех корпоративных карт на Единую Карту Паломника, выданную мне в офисе, закинул на флешку копии всех документов и всех счетов, а то мало ли… Уеду, вернусь, а тут уже новый собственник, и все печати от нотариусов у него имеются, а соседям наплевать, кто там старый, кто новый жилец, они даже имени моего не знают, впрочем, как и я не знаю их имен. Хотя живу в своей щепке уже пять лет. До этого снимал комнатушку на окраине и перебивался социальными капсулами, два метра длина, чуть меньше метра диаметр, в простонародье – мавзолейками, в которых можно переночевать любому желающему, кто пока не имеет жилья. Пахло там не очень, особенно после всяких бомжей. Но то время уже прошло. И к чему вообще такое вспоминать? Когда впереди – только небо, только ветер, только радость и счастье!