Всем телом подаюсь назад, вжимаюсь в стул.
— Ты не согласна, ты не хочешь, ты бы не вышла, — насмешливо передразнивает он низким хриплым голосом, звенящим от едва сдерживаемого бешенства. — Ты вконец рехнулась, Софи? Забыла, в каком мире живёшь? Не вышла бы она! Да кто бы тебя спрашивал?!!
Он хватает меня за руку и большим пальцем чувствительно вдавливает метку истинной.
— Ты принадлежишь мне. Магией, телом — всем! Ты — моя. И, да! Сядешь, когда я скажу, ляжешь, и ноги раздвинешь тоже! По первому же требованию.
Мы смотрим друг на друга. Различаю каждую щетинку на его мужественном лице с волевым подбородком. Вижу, как играют желваки. Как пульсирует вертикальный зрачок, заставляя подчиниться. Чувствую жар его тела.
Вопреки логике и здравому смыслу ощущаю, как твердеют вершинки груди под тонким шёлком розового платья. Списываю это на волнение и испуг.
Упрямо молчу, выдерживая его взгляд. Бросая вызов.
— Мне больно, Роланд, — шиплю сердито.
Презрительно кривит чувственные губы. Разжимает захват, небрежно отбрасывая мою руку.
Раздражённо тру запястье, на котором наверняка останется синяк. Хочу, чтобы он отошёл, оставил меня в покое.
Но Роланд не торопится это сделать, наоборот. Хмурится. Всматривается в меня и хищно принюхивается. Наклоняется ниже, ведёт носом вдоль линии роста моих волос, у линии декольте.
— В чём дело? — мне кажется, я уже срослась со спинкой стула — настолько сильно вжимаюсь в неё.
— Иди-ка сюда, — удерживая за плечи, грубо дёргает меня наверх.
Разворачивает лицом к столу, вынуждая упереться в столешницу ладонями.
Скребу ногтями по атласной серебристой скатерти и вдруг понимаю, что Роланд бесцеремонно задирает на мне платье.
Пытаюсь дёрнуться, но куда там — одной рукой дракон намертво держит меня за талию, а вторую просовывает под кружево панталон.
— Что… ты делаешь? — у меня даже дыхание перехватывает от унижения и ужаса всего происходящего.
— Ты сказала, что у тебя женские дни, Софи, — слышу над ухом его ледяной голос.
Вскрикиваю от неожиданности, когда тёплые шероховатые пальцы дракона оказываются у меня между ног в самом сокровенном месте. Ведут себя там нагло и по-хозяйски, бесстыдно исследуя.
Задыхаюсь от возмущения, когда он проталкивает их чуть глубже. Сминаю ногтями скатерть. Сжимаюсь вся, мечтаю сквозь землю провалиться.
Наконец, пытка окончена. Роланд достаёт руку. Демонстративно показывает её мне. Кончики его пальцев в прозрачной влаге. Ни следа крови, и мы оба понимаем, что это значит.
— Солгала?
— Отпусти, — требую хрипло, желая одного — чтобы всё как можно скорее прекратилось.
Но Роланд, наоборот, не спешит.
— Знаешь, что я думаю, Софи? — ухо обдаёт его горячим дыханием.
Его левая рука перестаёт сжимать мою талию.
На мгновение мне кажется, что он послушал меня. Неужели? Нет.
Скользит вверх по предплечью. Оглаживает плечо, ключицу, шею.
Чувствую, как он пропускает сквозь пальцы волосы, оттягивает их, методично наматывает на кулак. Фиксирует мою голову, не позволяя шелохнуться.
Второй рукой сжимает плечо. Наклоняется к шее. Жадно, по животному, втягивает воздух.
— Твой запах, он изменился. Я думаю, что ты уже беременна. Уверен, ты и сама это знаешь. Только зачем-то строишь из себя дурочку. Зачем, м?
— Я не хочу уезжать. И не хочу, чтобы у меня отбирали ребёнка!
— Мы сделаем тебе нового, — хмыкает он. — За это можешь не беспокоиться. Год это достаточный срок, чтобы восстановиться после родов, не так ли?
