– Ну что ты, милая? – говорит медсестра, поправляя капельницу. – Должна была отдохнуть дома, а сама что? Снова с тонусом вернулась.
Я лежу и смотрю перед собой в одну точку.
После этого злосчастного визита домой я так и не смогла расслабиться. Всю ночь провела с открытыми глазами, но сначала выплакала столько слез, сколько не пролила за всю свою жизнь.
Лишь под утро, когда совсем выбилась из сил, смогла немного подремать. Но с шести утра снова начались процедуры, и поэтому теперь я чувствую себя как разбитое корыто.
– Как же тебя потом домой отпускать? – продолжает ворковать медсестра.
– Я к маме поеду, – не узнаю свой голос. Он звучит сухо и безжизненно.
– Вот и правильно. Муж на работе все время, да? – при упоминании мужа в животе все сжимается, а грудную клетку сдавливает так, будто кто-то придавил меня к кровати бетонной плитой. – А мама будет ухаживать за тобой.
Для мамы мой побег от Матвея будет настоящим шоком и поводом без конца напоминать мне о том, что она была права и Прокофьев оказался не самым лучшим вариантом.
Но я же влюбилась. Да и как можно было не влюбиться? Я девочка-студентка, которую впервые выпустили в ночной клуб с подружками, а там он – красивый, статный, молодой бизнесмен.
Он попросил номер, но я испугалась и сбежала домой с папиным водителем.
А девчонки растрепали ему, где мы учимся.
Каково же было мое удивление, когда на следующий день красивый незнакомец встречал меня после пар возле университета с цветами.
И завертелось.
Матвей долго и упорно ухаживал за мной. Но я отказывала. Тогда он заявился с официальным визитом к папе и попросил у него разрешения пригласить меня на свидание.
Папа долго с ним разговаривал и дал добро.
А уже спустя год мы поженились. Только мама всегда настороженно относилась к моему выбору. Но я ее не слушала… А зря.
– Ну все. Через двадцать минут забегу проверю, как ты тут, – улыбается женщина и выходит за дверь.
Я смотрю на капли, стекающие в трубку и отправляющиеся мне в вену, и кажется, что вместе с каждой из них я не набираюсь сил, а будто, наоборот, лишаюсь их и из меня вытекает жизнь.
Как жить дальше после подобного предательства?
Перед глазами до сих пор образ этой борзой девицы, что чувствовала себя хозяйкой положения, несмотря на то что ее застали в чужой кровати с чужим мужем.
А Матвей! И это его “Я так больше не могу”.
Эта чертова фраза так и будет крутиться у меня в голове до конца моих дней. Что значит “не могу”?
Это я не смогу простить предательство, даже ради малышки. Хотя меня никто и не просит о прощении.
Как мы будем выстраивать общение Прокофьева с нашей дочкой, даже представить не могу.
Капля за каплей флакон пустеет, но еще все равно лежать около получаса. Должна прийти медсестра, проверить, и тогда я попрошу ее чуть ускорить темп, потому что в таком положении затекает спина.
Не успеваю об этом подумать, как раздается стук в дверь.
– Входите, – говорю, хотя обычно медперсонал не стучится. Но эта мысль приходит слишком поздно ко мне.
Я чувствую его раньше, чем успеваю увидеть. Сердце замирает, и от лица отливает кровь.
