Валяюсь в душистой пене до победного, пока не начинаю замерзать. Вода на меня всегда успокаивающе действовала.
Меня здорово расслабляет и начинает потихоньку вырубать.
— Отставить, — ворчу себе под нос, — В кровать шагом марш.
Где-то на периферии сознания бьётся мысль, что я за последние двое суток сплю гораздо больше, чем бодрствую, даже больше, чем проспала за всю предыдущую неделю, но я гоню её от себя, не позволяя той, в свою очередь, прогнать сонливость.
…а вот будят меня всё те же странные звуки.
Тук-тук. Бам-бам.
Но на этот раз я улыбаюсь, потому что сознание возвращается охотно и мозг довольно быстро разгоняет мыслительные процессы.
— Стучи, стучи, вчера-то я двери заперла. Вчера — это тебе не позавчера. — мурчу в подушку, приоткрыв правый глаз и уставившись в окно, откуда на меня падает Милкина тень.
Вижу угрожающий кулак и громко фыркаю.
— Власова? Храброй воды выпила, что ли? Открывай давай!
Эх… Я не то чтобы очень против её визитов, но если бы мне Милка график своих посещений какой выдала… Думаю, мне было бы чуточку комфортнее.
— Открывай давай. Кофе бахнем, и я побегу магазин открывать.
Вот же… танк-баба, ей-богу!
Деваться некуда. Приходится просыпаться и плестись отпирать двери утренней гостье.
— Доброе утро! Сегодня кофе пьём с булочками. Мимо хлебного пробегала, пока Людка товар принимала, решила подзадержаться. Ещё даже горячие. Дышат. — не испытывая и тени смущения или стыда, щебечет эта ненормальная. — Кстати, слушай, там на соседний склад, на строительном, реализатор требуется. Не хочешь пойти? Очень удобно, как по мне. Смотри, в четыре уже строительный рынок не работает. В три часа собираешься, в четыре уже сто процентов дома. Платят вроде не ахти, но так там и напрягаться не надо. Сиди, пробивай товар, чеки печатай, да грузчикам передавай на погрузку, отгрузку. Я, вон, когда реализатором так работала, вообще книги читала весь день.
— Мила, остановись, ради бога. У меня сейчас мозг взорвётся. — стону, медленно переставляя ноги в сторону ванной. — Дай хоть этот день пережить.
8. Глава 8
Вот всё-таки не всем желаниям и слабостям женщин мужчинам стоит потакать.
Стою, едва дышу, едва глаза в кучу собираю и прощаюсь с, казалось бы, бесконечным потоком папиных сослуживцев, друзей и их спутницами. Арсен, будь он неладен, раз десять принёс мне изысканно-армянского в белой чашке, и теперь я не то что спокойна, я теперь… А-ай, никакая я теперь.
— Ты не стесняйся, Оль. Что будет нужно… В общем, у тебя мой номер есть. — ободряюще похлопывает меня по плечу Вадим Семёнович. Пожалуй, на сегодня это единственный мужчина, беседе с которым я радовалась так же, как и визитам Армена с моим "успокоительным". — Ты, главное, держись.
Да я держусь! Держусь изо всех сил, потому что стоять ровно, кажется, нет никакой возможности.
— Спасибо. — выдыхаю, стараясь сказаться трезвой.
В целом, ничего ужасного не произошло. «Эдельвейс» не только выстоял, но и достойно себя зарекомендовал. Мои переживания были напрасными. А вот атмосфера, конечно, сказывалась на мне тремором. Слишком много слов о моём папе, слишком болезненно отзывался каждый глагол в прошедшем времени о нём, слишком многие спрашивали о Мише…
Мужчина обнимает меня и грустно улыбается на прощание.
Господи, сколько же их ещё?
— Ну, Ольга Владимировна, полагаю, теперь можно и зачитать завещание?
Я смотрю на невысокого мужчину в синем деловом костюме и не сразу припоминаю, что он не только папиным другом и компаньоном по рыбалке является, а ещё и действующим юристом. Или нотариусом?
