Разворачивается, вскидывает подбородок и уходит, преисполненная возмущением и презрением. Вздрагиваю, когда толстые каменные стены пронзает мерзкий звук, будто раскрошили осколок стекла в порошок. Кристалл Забвения разбит.
27. Глава 27. Что под одеялом?
— Зверь - друг человеку, а не враг, — кряхтит старик, вглядываясь в мои глаза. — Ладно девка из тебя не очень умная, но ты-то чем думаешь?
Веревки стягивают пасть, и я глухо рычу в ответ. Где мои волчата? Почему их забрали?
— Я твоим родителям пообещал, что я верну тебя, Илина, — старик скалит зубы, — а я привык сдерживать слова. И я даже не знаю, кто из вас двоих с Иваром выбешивает меня больше всего.
Вот бы откусить его морщинистое лицо вместе с его носом. Обманул меня своей слабостью и немощностью.
— Знакомая штучка? — разворачивает платок.
Прозрачный камень на его ладони переливается белыми искрами, и я замираю в нехорошем предчувствии.
— Это твое, Илина. Знаешь, а твой муж вроде бы и сглупил, когда воспользовался артефактом, а вроде бы и нет. И ведь его бы интрижка все равно вскрылась однажды и не будь камушка, то вариантов для тебя бы никто не нашел. Череда ошибок, жадности и глупости привела к твоему спасению. Как удивительна наша жизнь.
Мне ни отползти, ни вырваться, ни дать бой. Шерсть на загривке встает дыбом, и язык прилипает к небу. Я дергаюсь, и старик с улыбкой крошит прозрачный камушек. В его пальцах вспыхивают искры, и на меня обрушивается видения полные боли. Не физической, а иной. Она рвет меня на куски, пронзает кости, плавит костный мозг. Меня охватывает страх. Эти вспышки ослепляют, оглушают криками и бьют меня невидимым молотом. Я раскалываюсь на куски…
— Мой Альфа, Мой Господин… — шепчет Гриза в губы Ивара.
Нет, нет, нет! Мой кошмар вернулся, и он вырывает меня из тишины и темноты, стискивая сердце когтистой лапой. Я вновь бегу по лестнице, по лесы и за мной гонятся гончие Ивара.
— Пустите меня! — кричу я, и кто-то накидывает на плечи одеяло.
Нет, не одеяло. Шелковое полотно, которое потрескивает острыми искрами. Лицо обхватывают теплые сухие ладони, и барабанные перепонки царапает хриплый шепот:
— Илина…
За вспышкой обиды и ревности меня охватывает паника. У меня что-то отобрали! Что-то очень важное! Отняли и спрятали!
— Илина…
Размытое пятно становится четче в тусклых отсветах свечей, и я вижу морщинистое лицо старика.
— Где?!
— Что? — он мягко улыбается и развязывает мои руки и ноги.
Я его отталкиваю, вскакиваю и бегаю по разгромленной спальне. На коврах пятна крови, в углу какой-то шалаш из одеял. Кидаюсь к нему, заползаю внутрь, переворачиваю подушки в поисках своего сокровища, но не нахожу.
— Где?! — откидываю одеяло и в ненависти смотрю на спокойного Верховного Жреца, который стоит посреди спальни и наблюдает за мной, как старая змея на бешеного птенца. — Где?!
— Что именно?
— Я не знаю! — срываюсь на визг. — Верните!
Сквозь кожу пробивается жесткая шерсть. Я его сожру.
— А вот нет! — вскидывает в мою сторону руку и грозит пальцем. — Вернем, но не волчице. Тебе вернем, Илина.
Цепенею под его холодным взглядом и тихо спрашиваю:
— Точно вернете?
— Да, — Жрец медленно кивает. — Только возьми себя в руки, милая.
Вдох и выдох, и сквозь боль возвращаю себе контроль. Волчица бесится, рвется в кровавый бой и готова выгрызть глотку каждому в замке.
— Как ты себя чувствуешь?
— Где?! — рявкаю я и вытираю слезы дрожащей рукой.
