- Я понимаю, ты меня ненавидишь. Ты приехал сюда, чтобы мучить меня, да? Даже в такой момент не можешь оставить в покое?
Чувствую, что меня уже несет.
- Я виновата перед тобой. Я! Рома не виноват… почему…
Истерика рвется наружу, и я понимаю, что уже никак не смогу остановить ее. Меня трясет. Слезы льются ручьем.
Илья хватает меня за руку повыше локтя.
- Пойдем отсюда.
Тянет за собой.
- Нет! – вырываюсь из его хватки. – Как ты можешь? Не мешай мне! Не мешай…
Отчаяние льется наружу вместе с напряжением.
- Это мне в наказание за то, что случилось с Мариной… - выпаливаю сквозь рыдания свой самый сокровенный страх. – Видишь? Тебе не пришлось даже стараться! Судьба за тебя отомстила… сначала погиб Коля, теперь...
Меня качает из стороны в сторону. Перед глазами все плывет.
- Это мне в наказание за Марину…
Не могу ни вдохнуть, ни выдохнуть.
Илья кладет руки на мои предплечья, поддерживая.
- Хорошо, что ты осознаешь свою вину, - безжалостно комментирует мою истерику мужчина.
Прячу лицо в ладонях, позволяя боли и страху выходить наружу со слезами.
Совсем себя не контролирую. Ноги подкашиваются, и я оседаю на пол.
Илья подхватывает. Раз, и я уже у него руках. Тело трясется от рыданий.
Ну за что это все моему малышу? Это же не он виноват…
Бормочу какой-то несвязный бред, пока Илья несет меня куда-то. То прошу у него прощения, то обвиняю во всех бедах.
Кажется, Илья пришел в нашу палату. Уселся со мной на руках на кровать.
Слышу шаги. В помещении есть еще кто-то. Илья хватает мою руку, разворачивая внутренней стороной вверх и мне что-то вкалывают.
Пожар внутренней агонии затухает, будто на него льют воду.
Рвущие душу чувства постепенно отступают, придавленные слабостью, и я чувствую, что проваливаюсь в черноту.
- Удивлен, что ты так сильно переживаешь, - слышу над собой голос Ильи.
Глаза уже не открыть. Так что я не вижу мужчину. Просто слышу его голос, и чувствую руки, продолжающие меня удерживать.
- Любая мать переживала бы так за своего ребенка, - с трудом выговариваю я. Язык заплетается.
- Не любая. Моя, например, была алкоголичкой. Ей было плевать жив я или сдох.
Сознание уплывает во мрак.
- Такие, как ты, всегда выживают… - не понимаю, произнесла ли я это вслух или только подумала.
- Такие, как ты, к сожалению, нет…
Когда я снова открываю глаза, Илья по-прежнему здесь. Сидит в кресле, рядом с кроватью.
- Операция закончилась, - сообщает он мне. – Все хорошо, Лера. Сын Коли будет жить, скоро его принесут тебе.
10. 10
Потягиваюсь в кровати, громко зевая. Пальчики ног вылезают из-под одеяла, и тут же мерзнут. Поджимаю их и быстро прячу обратно в тепло.
Наверно, сейчас раннее утро. Сквозь шторы в окно проникает солнечный свет. И один непоседа решил, что пора подкрепиться.
Я переложила Рому к себе в постель еще ночью, когда он просыпался, чтобы поесть. Так потом и заснули. Я оттащила его немного вверх и к стеночке, чтобы не задавить случайно, полюбовалась немного своей крошкой, и тоже провалилась в сладкий сон.
Так что теперь достаточно просто поцеловать пухлую нежную щечку, пристроить малыша поближе, оголить нужную часть тела и состыковать ее с требовательно открытым ротиком.
Смотрю, как сын ест, не отпуская от себя сонную негу. Если повезет, Ромка сейчас заснет еще на часок – другой. Тогда я смогу досмотреть теплый утренний сон. Укутываю нас двоих мягким одеялом поудобнее и снова зеваю.
После операции прошел месяц. И каждый день я по чуть-чуть выдыхаю напряжение. Вначале вообще спать не получалось.
