Измена. Стеклянный мост над обрывом - страница 19

Именно тогда Лера пригласила в их постель Славу. Она думала о том, что Слава делал так, что она чувствовала себя желанной и красивой. Он никогда не делал из секса одолжение, он делал из него праздник и готов был к этим праздникам каждый день. Если бы она была сейчас со Славой, он определенно вогнал бы ее в рамки, возможно, подчинил бы своим представлениям о семейной жизни и роли женщины в ней, но она была бы желанной. Если бы Лера знала, что ее желание сбудется с опозданием в несколько лет!

12. Глава 12. Кто сказал, что так нельзя?

Вот он, ее Слава, стоит перед ней с голым торсом, на лице улыбка довольного кота, в мужской энергии рядом с ним можно было купаться. Вторая их совместная ночь, вторая ночь, которую Лера проводит во грехе и пока не хочет каяться. На ней черная эротическая сорочка, она специально ездила ее покупать, пока Слава был занят делами. ткань струится по животу, она была черной, как самая черная ночь, ни одного пошлого бантика, ни одной детской рюшечки, только две ленты, одна из которых завязывалась сзади под шеей, другая – в области талии, так что наряд казался сплошным воплощением целомудрия и мягкости, если смотреть спереди и был абсолютно открыт, если не считать пояса, – сзади. Слава оценивающе смотрит, переворачивает Леру на 180 градусов, чтобы увидеть обзор со стороны спины и шумно вдыхает. Вот за такой восхищенный вдох Лера и готова ему отдаваться снова и снова. Зад опоясывает тонкая ленточка, образуя из черной ткани легкую юбку, но юбка заканчивалась там, где начинались аппетитные выпуклости, словно приглашали начинать ночь с игрой с самыми упругими, тугими, крепкими как орех местами в женском теле. Слава не спешит развязывать ленту. Пусть перед остается манящей, но закрытой, но вот то, что открывалось взору со спины, он по ходу, уступать не собирается. От поцелуев в шею захватывал дух, было страшно, что останутся следы, но если бы он остановился, Лера бы сама умоляла продолжать нежные покусывания. Между тем руки невзначай спустились ниже, гладили полушария, резко обхватили их и посадили Леру на стол. Слава раздвинул ее ноги и сам удобно устроился между ними. Лера чувствовала, что он, как всегда начинал со скул, спускался к губам, провел по них пальцами и весьма пошло проник в рот. Лера сама начала посасывать палец, раззадорившись, она хотела слегка укусить его, за что сразу получила едва ощутимый предупредительный шлепок: «Не балуйся!». Поднял «юбочку» спереди и стал поглаживать все самое нежное.

– Ты же еще не поужинал. – выдохнула она Славе, на что последовал только недовольный рык, который предлагал не отвлекаться на такие мелочи, когда впереди маячит нечто гораздо слаще чем ужин. Лера испуганно вскрикнула, когда почувствовала, как его язык начинает путешествовать по тем местам, которые для таких путешествий не предназначены вовсе. Пальцы и губы, движения языка, осторожные покусывания сводили сума, не выдерживая натиска ее ногтей, царапающих кожу на плечах и лопатках Слава опрокинул Леру на кровать, в последний раз провел языком по складочкам, в последний раз дразнил пальцами, проникая так глубоко, как только мог, а затем вошел туда сам. Каждое прикосновение было важно, каждый миллиметр тела пониже пояса сгорал от пожара, требуя прикосновений и трений. Груди превратились в чувствительные полушария. Слава двигался медленно, осторожно, дразнящее, что сводило сума: так Лера никогда не доедет до своей «остановки». Лера ерзала, подмахивала, просила еще, просила быстрее, но Слава неожиданно вообще остановил движения, взял в рот горошину правой груди, нежно прикусил и выпустил обратно на воздух, подул и нажал кончиком пальца. Лера чувствовала нарастающий бунт внизу, все тело требовало движений, ласки горошин уже не являлись достаточным, она терлась, елозила под Славой, требуя продолжения, а не получив его начала похныкивать. Хнык не действовал, Слава продолжал играть с горошинами, будто издеваясь, насмехаясь, показывая, насколько она сейчас зависима от него. Лера сделала то, что не делала никогда: резко повалила мужчину вниз, сработал эффект неожиданности, на которые она и рассчитывала, подождала секунда когда он удобно устроится на спине и сама оседлала строптивого коня. Полыхающее ранее от пожара тело начинало остывать, но Слава снова умело подкинул дрова, положив палец в область клитора. Каждое движение отзывалось сладостью, каждое движение помогало соприкасаться пальцам и бусинке внизу. Уже почти на пике Лера почувствовала, как влажный от ее соков палец Славы сначала погладил колечко ануса, а затем едва заметными движениями вошел туда. Стыд не успел проскользнуть противной жабой в грудь, потому что именно в этот момент перед глазами заиграли блики и мир перевернулся. Слава Богу, что Земля все-таки не стоит на трех китах или черепахах, потому что бедных черепах в этот момент от разрыва энергии снесло бы к чертям. Лера еще не пришла в себя полностью, когда услышала громкий голос Славы, теперь для него весь мир переворачивался с ног на голову. Еще минут пятнадцать они лежали в объятиях друг друга, счастливые, бессовестные, потерявшие стыд и остатки разума, забывшие о тех, «кого приручили» – своих женах и мужьях, эгоистично требующие от мира утолять их жажду, их голод. Возвращение в реальность было медленным, но неумолимым. Пора была, действительно, уже ужинать.