Но поблизости никого.
— И зачем ты, дуреха, на меня набросилась?
Может решила, что я выбрасываться собрался? Если так, то выходит она меня вроде как спасти хотела. Значит и мне придется постараться.
Принимаюсь осторожно перебирать ее волосы на затылке на наличие кровоточащих ран. Вроде ничего. Только крупный шрам, но явно давно заживший.
— И что ж нам с тобой делать? — бормочу себе под нос.
Представляю лицо Кристины, когда она узнает, что вместо свадьбы я валялся в овраге с какой-то девицей.
Мне, конечно, плевать на ее мнение. Но не на мнение ее отца. Мне позарез нужен этот курорт.
Но и девчонку оставить посреди леса не могу. Маленькому Роме нужна мама.
Просовываю руки под невесомую фигурку. Подхватываю девушку на руки, разворачивая к себе лицом.
Дурацкие листья прилипли к ее лбу. Волосы растрепались. А мне вдруг хочется убедиться, точно ли эта та, о ком я думаю?
Потому что мне на оценку остались только пухлые губки и вздернутый нос. Так похожие на те, что запечатлены в камне…
Оседаю обратно в листву, сжимая в руках свою очередную больную фантазию.
Мне снова мерещится? Я опять с ума схожу?
Протягиваю ладонь к ее лицу. Пальцы предательски дрожат.
Бережно прячу ее волосы за ушко. И отклеиваю дурацкий лист от ее лба…
Нет.
Не может быть.
Я больше не могу собственным глазам поверить. Но сейчас светло. И я не пил. Значит это правда…
— Алена?..
28. Глава 7. ОН
Быстрым шагом выхожу из леса, прижимая к себе девочку.
— Руслан Романыч, вас уже все заждались, — подскакивает ко мне мой личный помощник, стоит мне переступить порог гостиницы. — О, а это кто?
— Врача в мой номер, Петя. Быстро! — требую я, входя в лифт.
Кивает. Исчезает.
А я боязно опускаю взгляд на девушку в своих руках. Вдруг снова перепутал?
Но это совершенно точно Алена. Все еще! Если в приглушенном свете в лесу я еще мог дофантазировать. То при ярком освещении лифта не остается места воображению.
Прижимаю к себе теснее. Утыкаюсь носом в ее шейку. Блядь, она даже пахнет все так же раздражающе. Настолько бесит, что хочется сожрать ее!
Но я уже один раз уничтожил ее. Довольно.
Сознание будто назло подкидывает мне воспоминания из этого самого лифта в тот роковой день. Целовал ее. Грубо. Первобытно. Я все прекрасно помню, каждое чертово мгновение!
И до сих пор осознаю, что нельзя было трогать ее. Нельзя!
Плевать, что накачали! Должен был в руках себя держать. Сложно, но я обязан был остановиться!
Однако сейчас не легче. Меня будто снова накачали. Чувствую неестественную эйфорию. От того, что она жива. От того, что сейчас в моих руках.
Касаюсь губами ее тонкой кожи на шейке. Не могу на этом остановиться. Провожу языком вверх до самого ушка. Утыкаюсь лбом в ее лоб, прикрывая глаза от удовольствия:
— Представляешь, я все еще помню, какая ты на вкус, — шепчу в ее губы.
Коротко целую кончик ее носа, и выхожу из лифта.
Ребята у моего номера тут же оживляются:
— Руслан Романыч, а вы че не на свадьбе?
— Дверь откройте, — велю. — И без моего разрешения никого не впускайте.
Вхожу в номер. Укладываю Алену на свою кровать.
Наконец-то. Теперь начнем оттуда, где закончили. Номер почти такой же, как тогда. Даже время года и суток приблизительно совпадают. За исключением тех пяти лет, которые я наказывал себя за то, что тогда убил ее.
Значит не убил…
Пока что.
На всякий случай еще раз проверяю ее пульс, положив руку на тонкую шейку.
Задыхаюсь от мысли, что она может снова умереть.
