Измена. Вернуть (не) любимую жену - страница 20

Внутри меня всё дрожит, но я не позволяю себе отвести взгляд. Не покажу ему свою слабость. Не дам ему снова почувствовать власть надо мной.

— Я никуда не пойду, малыш, — твердо говорит предатель. — Ты закончишь и мы наконец спокойно поговорим.

— Нам не о чем больше говорить, Глеб, — отрезаю я категорично. — Вопрос решенный. Мы разводимся.

— Только через мой труп, — рычит он.

— Дело твое, — пожимаю я плечами будто бы равнодушно.

Но меня все еще трясет. И не знаю, закончится ли это когда-нибудь. Уж точно ни пока он рядом.

Долгие секунды он таранит меня грозным взглядом. Там такая бессильная ярость плещется, будто он мысленно уже разнес этот кабинет в щепки.

А я… я в ответ выдавливаю холодную улыбку. Такую, с легкой издевочкой. Давая понять, что разведусь.

Даже через его труп!

Перешагну и забуду!

И в этот момент в его глазах загорается нечто совсем мне незнакомое…

Меня пробирает от этого ощущения. Ведь мой муж никогда еще не смотрел на меня ТАК.

— Так, господа, со швами я закончила, — прерывает нас врач, явно почувствовав накалившуюся атмосферу. — Сейчас еще наложу повязку. Руку старайтесь не мочить несколько дней.

Я переключаю внимание на доктора и коротко киваю, всё еще чувствуя прожигающий взгляд Глеба.

— Заканчивайте быстрее, — приказывает он ровно, но я слышу, что его терпение на исходе. — Мне нужно остаться с женой наедине.

Мне почему-то вдруг становится неловко от этой его фразы. Будто она какая-то двусмысленная и подразумевает вовсе не только дальнейшие препирательства.

— Нет, не нужно, — отрезаю жестко. — Так что можете не спешить, — успокаиваю я доктора.

А у самой сердце бешено колотится, будто я только что пробежала километры, а в груди будто холодный камень – тяжёлый, невыносимый.

Вздрагиваю от накопившегося напряжения, когда в кабинет вдруг влетает запыхавшаяся медсестра, чуть не сбивая с ног доктора, которая только закончила зашивать мою руку.

— Ваш покойник оказывается живой, – выпаливает она, переводя дыхание и опираясь рукой о дверной косяк. – Правда, состояние не очень, пришлось в реанимацию отвезти. Множественные гематомы, да и вообще – мало ли что там ещё вылезет. Присмотрим пару дней. Только нужно, чтобы вы бумаги заполнили на госпитализацию.

От её слов меня передёргивает. Глеб едва не убил человека. Да, пусть мерзкого, отвратительного, но человека.

А теперь он явно не спешит выполнить просьбу медсестры, элементарно заполнить бумажки для своей жертвы.

– Иди сейчас же, – перевожу на него негодующий взгляд. – Заполни всё, что требуется.

Он поджимает губы, явно не желая меня оставлять, как цербер-надзиратель прям:

— Тогда обещай, что не сбежишь снова, — настаивает.

— Обещаю! – вру я не задумываясь. В конце концов он свои обещания тоже не держит. Как там: в горе и радости? Лжец! Предатель! – Ты и так уже слишком много натворил сегодня. Будь добр, иди и заполни эти чёртовы бумажки!

Глеб выдерживает короткую паузу, глядя мне в глаза исподлобья, словно пытаясь найти хоть каплю меня прежней. Не найдет.

Он явно хочет что-то сказать, но передумывает. Видимо, впервые за долгое время понимает, что спорить со мной бесполезно.

– Я скоро вернусь, – наконец сдаётся он.

Поднимается со стула и выходит из кабинета.

– Не торопись, – холодно бросаю ему в спину, провожая взглядом, полным ненависти и боли.

Дверь закрывается за ним, и только тогда я позволяю себе немного расслабиться. Опускаю плечи и вздыхаю глубоко, пытаясь унять внутреннюю дрожь.