Измена. Вернуть (не) любимую жену - страница 21

Всё, что я чувствую сейчас – это горькое осознание, что человек, которого я любила больше жизни, оказался самым большим моим врагом.

14. Глава 14. Варя

Рука ноет от боли, когда врач наконец заканчивает с обработкой и наложением повязки.

Кажется, она что-то ещё говорит мне, даёт указания, как ухаживать за раной, но я едва слышу ее голос. В голове шумит, в висках пульсирует боль. И меня сейчас заботит только одна мысль — сбежать отсюда поскорее.

Поэтому едва врач выходит из процедурного кабинета, я тут же поднимаюсь с кушетки и, быстро натянув рукав свитера, выскальзываю в коридор.

Мне надо уйти отсюда, срочно. Подальше от этого тирана, которому нельзя доверять ни в чём.

С каждым шагом я чувствую, как внутри поднимается волна решимости. Никогда больше не позволю ему причинить мне боль.

Однако, едва свернув за угол ко входу, вижу там Глеба на регистратуре и резко прячусь обратно в коридор.

Ну конечно он здесь. И на что я надеялась?

Значит у меня появился повод навестить нашего воскресшего покойника.

Мне как раз было жаль оставлять ему свое обручальное кольцо. И нет, не из-за меланхолии. Чистый расчет: кольцо дорогое, а мне сейчас деньги не помешают. Адвоката для развода нанять, на роды отложить, и может еще придется приплатить, чтобы малыша не дай бог автоматом не записали на Глеба.

Так что хрен я оставлю свое золото этому уроду. Медсестра сказала, что он плох, значит явно больше для меня не опасен.

Заодно спрошу у врачей, будет ли жить этот скот.

Как бы там ни было, но я не хочу, чтобы на моей совести оказалась смерть человека. Пусть даже такого гнилого, как этот зловонный бомж. Потому и настояла, чтобы Глеб срочно вез его в больницу.

К тому же Глеба могут и посадить из-за него. Не то, чтобы мне было жалко обоих гадов. Но я не могу позволить отцу моего ребенка стать убийцей, и сесть в тюрьму.

Выхожу из лифта на третьем этаже и ловлю медсестру какую-то:

— Подскажите, вам только что бомжа положили?

Она окидывает меня брезгливым взглядом. Оно и не удивительно, я вся вымазана в грязи и краске, и очевидно видок мой вызывает вопросики.

— А вы кто? — задает она один из них.

Кто я? Жертва этого урода? Но тогда меня к мену не пустят. Потому отвечаю уклончиво:

— Мне бы с доктором переговорить.

— Родственница что ли? — с презрением смотрит на меня.

А что мне остается? Киваю.

— А документы почему не заполнены? — не сдается так просто.

— Так это… муж сейчас как раз на регистратуре. Заполняет.

— А… ой, так это вас на руках мужчина принес? — в ее глазах кажется мелькает узнавание.

Видимо она была свидетелем нашего эпичного появления с Глебом, но конечно же меня не запомнила.

Я ведь серая мышь на фоне своего мужа.

А он — пес блудливый, который ни одной сучки не пропустит!

— Меня, — коротко отвечаю я.

— Что ж вы сразу не сказали? — она растягивает губы в неестественной улыбке. — Пойдемте провожу.

Вот так метаморфозы. Только что смотрела на меня, как на попрошайку. А едва вспомнила моего мужа и аж в лице переменилось. Чую это как-то связанно с той котлетой налички, что Глеб "пожертвовал" на входе. Небось надеется, что и ей перепадет.

Спешу за ней по длинному коридору.

Дверь палаты приоткрыта, внутри тихо, только монотонное попискивание медицинской аппаратуры нарушает тишину.

— Входите, — услужливо предлагает женщина. — Я вас здесь подожду.

Ага. Надеется, что я ей заплачу на выходе.

Что ж. Не стану ее пока разочаровывать. Чтобы она не передумала меня впускать.