Измена. Вернуть (не) любимую жену - страница 9

Слёзы текут без остановки. Громкие рваные всхлипы сотрясают тело. Я сжимаюсь в комок, обхватывая себя руками, но это совсем не спасает.

— Если бы я знала! Если бы только знала, какой он на самом деле! — задыхаюсь, закидывая голову назад. — Я бы не позволила себе влюбиться в него! Никогда! Я бы не вышла за него, не старалась бы так порадовать этого мерзавца ребёнком…

Я зажимаю рот ладонью, пытаясь перекрыть поток боли.

Она раздирает меня, рвет меня в клочья, разбивает на куски.

— Но он не узнает! — рычу я, хватаясь за эту мысль, как за единственное спасение.

Единственное утешение для меня сейчас. Что я могу хоть немного отомстить этому мерзавцу за ту боль, что чувствую сейчас.

Я не стану той, кто исполнила для него функцию жены. Раз я не заслужила даже стать настоящей женой для него, то он не заслужил моего малыша!

— Никогда! Я никогда не расскажу ему о ребенке, — цежу, захлебываясь слезами.

И вдруг слышу шаги где-то за спиной.

Сердце ухает в пятки.

Глеб?!

Как он догадался, где меня искать?!

Лишь бы он только не слышал, о чем я сейчас говорила...

Я резко оборачиваюсь… и замираю.

...

В нашем литмобе еще много потрясающих историй, например книга Зои Астэр - "Измена. Верну тебя, милая"

7. Глава 7. Варя

Передо мной стоит незнакомый мужчина – лет сорока, может, чуть больше. Сутуловатый, одет в чью-то старую помятую куртку, которая висит на нём мешком. От него за версту разит перегаром и табаком, а в мутных глазах пляшет нечто настораживающее.

– Барышня, ты своим воем так всех покойников поднимешь. Чего ревёшь-то? — ухмыляется он, сунув руки в карманы поношенной куртки. — Кого потеряла-то?

Боже, как стыдно.

Резко поднимаюсь с лавки, понимая, что оставаться здесь — ошибка.

Я думала, что в такое время еще и в будний день на кладбище вряд ли будет слишком много народу. Вернее я вообще не особо думала. Просто поддалась эмоциям. А не стоило. Точно не в общественном месте. Больше просто нет смысла здесь задерживаться. Ведь папы больше нет. Он не спасет меня ни от любопытного пьянчуги, ни от вмененного мне мужа.

— Извините, — мой голос звучит чужим, сдавленным. — Я уже ухожу.

— Ну-ну, погоди, не спеши так, — он делает шаг ближе, наклоняясь вперёд, будто высматривает что-то на моем лице. — Может у тебя это… мелочь какая есть? А? Чекушечку взять бы, помянуть...

Я стискиваю зубы, чувствуя, как внутри всё сжимается в тошнотворный комок из-за разящего от него запаха немытости и алкоголя.

— У меня нет наличных, — коротко отвечаю я выхожу из оградки на тропинку, чтобы поскорее уйти.

— Да ладно тебе! — бросает он мне в спину. — Жалко что ли? Девка ты вся лощеная, одета хорошо, телефон вон дорогой явно… не верю, что нету.

— Я сказала — нет! — отрезаю я, ускоряя шаг.

— Ну ты даёшь… — бормочет он, но вдруг его голос меняется. — Папку-то своего помянуть не хочешь? Я ведь с Петром знаком был…

Я останавливаюсь, скорее больше от удивления.

Он знает моего папу?

Медленно разворачиваюсь.

Мужик ухмыляется, довольно щурясь.

— Что вы сказали? — мой голос дрожит.

— Говорю, знал я Петра, твоего батю. Хороший был мужик… — он чуть наклоняет голову, будто оценивает мою реакцию. — Так что, может помянем вместе?

Долгие секунды изучаю мужчину перед собой. Не похож он на тех, с кем мой папа общался. Да и не припомню я среди друзей отца таких вот пьяниц. Они конечно выпивали с друзьями, но всегда в меру. Уж точно далеки были от такой вот кондиции.