До бала оставалось три дня, а я должна была “сверкать алмазом”, чтобы это ни значило. Наверное, соответствовать Маркусу?
Хэлтаф вместе с Лоисой устраивали мне адскую тренировку. Только если полная женщина, пышущая радостью и довольством, смотрела на мягкость моих движений, а также на опрятность платья и прически, то Хэлтаф… У него словно была небольшая книжечка, в которую он записывал все мои огрехи, требуя идеального выполнения его просьб.
— Выше подбородок, милая! Улыбайтесь!
Лоиса, колыхаясь грудью, душила меня сладким запахом духов и порхала рядом, мягко касаясь указательными пальцами уголков своих губ.
— Мягче, мягче! Улыбка должна очаровывать, внушать… — женщина, поймав мой взгляд, поперхнулась, — добрые помыслы. И взгляд нежнее, не нужно убивать им, оставим это мужчинам.
Я напоминала себе дрессированную мартышку, которую тыкали палкой и заставляли делать трюки. Иначе это описать не могу. К неудобному, тесному и довольно вульгарному платью добавились туфли. Нет, это были не мягкие тапочки, а настоящие колодки! К тому же и на каблуке. Ноги горели огнем, пылали, ныли и отказывались меня слушаться. Я превозмогала адскую боль, пытаясь мило улыбаться.
— Не могу! Эти туфли меня убивают… — шипела и морщилась. — Орудие пытки, а не обувь!
— Придется терпеть, милая, — Лоиса сочувственно улыбнулась и поправила мою прическу. — Такие правила. Конечно, будь вы из более благородного семейства, было бы проще. Удобные туфли делают не один день, а носить чужое всегда сложно.
— Может, выбор есть? Невозможно же… Вдруг какие другие туфли? Я бы померяла.
— Нет, к этому платью подходят только они. Я смогу только смягчить кожу и немного помочь с распорками. Так туфли лучше сядут по ноге, но их нужно разнашивать.
— А раньше об этом Маркус не мог сказать?
— Милая моя! — Лоиса вновь заколыхалась телесами, сотрясаясь от грудного смеха. — Мужчина никогда о таких мелочах не думает. Это его добрая воля выбрать вам наряд.
От “моей милой” у меня нервный тик развивался. Женщина совсем не видела трагедии в узких и неудобных туфлях. И только мой дар к залечиванию ран спасал, но в то же время оказывал медвежью услугу: так бы ноги растерла и скинула это убожество.
— Ну, не кривите лицо! Морщины будут. Давайте еще раз повторим проход.
По правилам этикета я должна была следовать рука об руку с мужем, не отходить от него ни на шаг. Всегда молчать, улыбаться и служить “алмазом”, то есть украшением. Я кукла! Говорить с мужчинами могла только с разрешения мужа, и только. С женщинами же лишь в перерывах между танцами, на таких специальных островках. Гетто бы я это назвала, женское гетто.
Маркус меня не обманул, когда сказал, что я окажусь под влиянием различных манипуляторов, лгунов и интриганов. У Хэлтафа целый список имелся. Касиус Андор тоже оказался там. Пока Хэлтаф изображал моего мужа, а я шла под руку с ним, он услужливо напоминал фамилии благородных домов.
— Кассиус Андор из дома Черных Драконов, — Хэлтаф мерно говорил, навевая на меня зевоту. — С ним вы уже знакомы, также нужно поостеречься Калена Виру, Элека Медла, Эберена Менеша из дома Нефритовых Драконов…
Список мужских имен казался мне бесконечным. Я старательно запоминала их, пытаясь никого не упустить. Когда Хэлтаф приблизился к середине, не выдержала и перебила:
— Хэлтаф, давайте пойдем по-другому. Лучше ответьте, кому Маркус доверяет?
