«А Сирил пари проиграл», – злорадно подумал Эдж, разглядывая даму. Ничего так. В возрасте, но ухоженная. Зато жениться не придется.
– А я его, – палец, украшенный перстнем с огромным рубином, указывал на Лю.
– И я! – вмешалась лимонная булочка.
– А почему это ты?!
– Мне он тоже приглянулся!
Лю попятился за спину командира. Эдж невозмутимо протянул свою длинную руку и вытащил красавчика обратно на авансцену. Намечался аукцион, и Эдж решил подогреть и без того заинтересованных леди.
– Стесняется, – подмигнул он дамам. – Он ведь еще девственник.
– Кто?! Я?! – сэр Кемптон, всеобщий любимчик, от которого что благородные дамы, что крестьянки, снабжающие заговорщиков провизией, приходили в экстаз, возмутился из-за очередной гнуснейшей лжи.
Лю лишился невинности в шестнадцать и имел уже солидный стаж авантюрных любовных похождений. Сирил не зря тогда подколол сэра Кемптона. Малыш и в самом деле находил развлечения даже в глухом лесу.
Но что тут началось!
Высокая статная леди, чью шею украшало сверкающее колье с бесчисленным количеством драгоценных камней, решительно вынула из уха серьгу-каскад. Нижний ярус этого шедевра ювелирного искусства аж касался ключицы, когда серьга висела на положенном ей месте.
– Это тебе, мой мальчик, – серьга упала к ногам сэра Лю.
Жест дамы оценили. С какой небрежностью баронесса метнула к ногам красивого мальчишки целое состояние! И под ноги святого Герлиона упал сверкающий перстень с рубином. А потом колье…
– Что стоишь? – Эдж толкнул локтем в бок сэра Загиса, который аж рот открыл от удивления: вот это аплодисменты! – Собирай!
Щеки Лю пылали от гнева. Благородный сэр Кемтон – предмет позорного аукциона! А дамы все не унимались!
Эдж нагнулся к самому уху Лю и шепнул:
– Ты бы не ломался, парень. Они тебе уже полфлота подарили. За один только вечер. Сами все отдают. Ты ведь не хотел никого грабить.
И Лю, наконец-то, сдался. Ну, если это нужно для дела…
Святой Герлион спустился со сцены, изящно поклонившись баронессе, взял ее руку и картинно поднес к своим губам. Белоснежная кожа запястья благородной дамы окрасилась кармином: Лю прекрасно знал, куда и как целовать.
– Шедеврально! – простонали в зале.
– Какие манеры!
– Это настоящее сокровище!
– А теперь займемся Демоном, – напомнила Карин, когда баронесса утащила в логово свою законную добычу.
Герцогиня Террийская очнулась. Нет, она не принимала участие в аукционе. Все изумруды роскошной парюры остались на своих местах: украшать шею, руки, уши и прочие открытые части тела Марисоль. Гребень в форме короны все с теми же изумрудами венчал рыжеватые волосы герцогини.
Торговать человека?! Да, парень несказанно красив, прямо картина, но видно, что ему все это не по душе. Они-то как не понимают? Все эти леди.
Графиня Левадовски, кстати, тоже не торговала святого Герлиона. Марисоль отметила, что когда убрали занавес, Карин как-то странно притихла. А еще смертельно побледнела. Вот кого уж точно ударило молнией, так это графиню Левадовски!
Которая очнулась только сейчас. Словно вспомнила что-то крайне для себя важное.
– Я уже сказала: он мой, – напомнила маркиза Траут.
– Я бы тоже за него поторговалась, – раздался голос из зала.
– И я.
«Ого! Вот это успех! У меня еще и выбор будет!» – мысленно ухмыльнулся Эдж.
– Дамы, я предлагаю пожертвовать столь редкий экземпляр нашей почетной гостье, – перекрыл поднявшийся гвалт голос Карин. – Герцогиня с нами впервые, и ей нужен кто-то решительный. И брутальный.
