– Деньги вперед, – объявил он.
– Спасибо! – Отдав ему три тысячи, я забрал картонку.
– За адресом приходи через месяц. Будет стоить семь плюс две за секретность, – объявил старик и захлопнул дверь.
– А ты когда ей будешь звонить? – с любопытством поинтересовалась соседка.
– Еще не решил. – Я вызвал лифт.
– А давай ты позвонишь ей прямо сейчас?
– Зачем?
– Ну, мне же тоже теперь интересно узнать, все ли с Евой в порядке.
– Сейчас я тороплюсь. У меня зачеты, а для такого звонка нужно настроиться.
– Как это «настроиться»? Просто звонишь, и все.
– Может быть, я ей напишу.
– Тогда как ты узнаешь, что тебе отвечает именно она? Потому что если с ней не все в порядке, то писать за нее может кто угодно.
Звучало здраво.
– Ты права. Лучше услышать ее голос.
– Тогда звони сейчас.
– Сейчас не хочу.
– Ну блин. Так нечестно. – Она обиженно засопела. – Я же умру от любопытства.
Двери лифта раскрылись.
– Я тебе позвоню, – пообещал я, перед тем как войти в кабину. – Наталья Ивановна – это же ты?
– Можно просто Наташа, – весело отозвалась она. – Только обязательно позвони. Я буду ждать!
На самом деле я лукавил. Беспокойство, связанное с Евой, утомляло, и затягивать его не имело смысла. Один звонок – и все решится. К тому же я заплатил за это три тысячи, во что до сих пор верилось с трудом, словно меня развели цыгане.
Не выходя из подъезда, я поднялся к почтовым ящикам и с замиранием сердца набрал номер Евы.
Опасение, что ее телефон окажется заблокированным, рассеялось сразу. В животе поселился холодок волнения, но гудки протяжными завываниями проходили один за другим, а ответа не было. Я уже приготовился сбросить вызов, как вдруг на той стороне кто‑то едва различимо сказал: «Алло».
– Ева?! – обрадовался я. – Привет! Не отвлекаю?
– Это кто? – спросила она также шепотом.
– Это Ян. Ну, помнишь… из «Дофамина». Извини, что потревожил, лишь хотел убедиться, что с тобой все в порядке.
– Больше не звони мне, – торопливо пробормотала она, и я приготовился к тому, что она скинет звонок, однако в трубке раздалось шуршание, и откуда-то издалека донесся едва различимый мужской голос:
– Ты с кем‑то разговариваешь?
– Нет, – ответила Ева. – Тебе показалось.
В трубке снова что‑то зашелестело.
– Что ты там прячешь? Покажи! – потребовал голос. – Убью!
Ева тихо вскрикнула, будто от боли, и связь прервалась.
После неприятного и тревожного звонка Еве я понял, что немедленно должен обсудить с кем-то случившееся. Не с братом, потому что он казался мне слишком беспечным, и уж точно не с родителями, чью реакцию предсказать было несложно. «Не нужно лезть туда, куда тебя не просят», – скажет мама. «Ты пересмотрел кино», – посмеется папа.
Из школьных друзей у меня остался только Игорь, но, погрязнув каждый в своих делах, мы очень редко общались, и вывалить с бухты-барахты на него историю про Еву было бы совершенно неуместно.
В колледже я одно время сошелся с двумя подружками: Аней и Лизой. Мы общались с ними без какой-либо романтики – обычные приятельские отношения: ходили вместе, помогали друг другу по учебе, болтали на переменах и пили кофе в кафе, но потом появилась Инна, и пришось это прекратить.
На ум приходил только Саня. Парнишка из «Дофамина», с которым я познакомился сразу, как только сел в лагерный автобус.
Те, кто уже был знаком, садились вместе впереди, а одиночки проходили в конец салона. Место рядом со мной занял шустрый русоволосый парнишка: узкая белая футболка с узором кошачьих следов, темно-серые холщовые шорты, на шее плотно облегающие черные бусы. Глаза светлые, улыбка на пол-лица.
