Кацетница - страница 35



– А это кто? – весело спросил один из них, увидев меня.

– Девчонка, из Львова, к бабушке в Бобрки пробирается.

– Ага! Девушка, идем с нами? Тебе понравится…, – эти слова прервал общий смех.

– Да нет, хлопцы, она еще маленькая, – сказал дед.

– Сейчас маленькая – завтра вырастет, – сказал кто-то из «бандитов».

– А что, смотри какая красавица. Я как раз себе жинку ищу, – сказал другой.

Я испуганно посмотрела на говорившего. Заметив мой взгляд, он засмеялся:

– Ладно, езжай. Я к тебе в Бобрки свататься приеду.

«Бандиты» исчезли мгновенно, как будто их не было. Дед тронулся дальше.

– Кто это был? – спросила я.

– Кто, кто…, – дед нахмурился. – Я лучше тебе не буду говорить, сама не маленькая, а то сболтнешь что не так…

Вскоре показались Бобрки. Я вдруг сообразила, что на радостях от того, что нашла попутчика, даже не спросила деда, как здоровье бабушки и дедушки. Впрочем, видимо, все было в порядке, иначе он бы об этом сказал.

Первые два дня у бабушки прошли в непрерывных расспросах, слезах и еде. Дедушка расспрашивал, бабушка плакала, а я ела за троих – по нескольку раз в день. Потом все успокоилось, и началась обычная, скучная и ленивая, зимняя деревенская жизнь. В деревне было очень мало моих ровесников, да и я старалась не часто показываться на улице, так как все еще опасалась попасться русским. По словам бабушки, русские здесь появлялись последний раз в начале осени, уговаривая местных жителей организовать колхоз. Еще летом им хотели оставить в деревне русского милиционера, но его сразу же убили. Кто это сделал, бабушка не уточняла, но было понятно и так.

О папе ни бабушка, ни дедушка ничего не говорили, а все мои упоминания о нем тут же пресекали. Мне показалось крайне подозрительным то, что бабушка совсем не грустила при упоминании о папе – у меня даже зародилось подозрения, что он иногда здесь бывает. Впрочем, под Рождество подозрение превратилось в уверенность… И началась она с гуся.

То, что перед Рождеством бабушка обязательно печет гуся, я знала с детства. Его аромат, смешанный с запахами печеных яблок, у меня всегда ассоциировался с этим праздником. Однако я с удивлением увидела, что гусей на противне два, а не один.

Перехватив мой взгляд, бабушка сказала:

– Не только у нас праздник, доня. Не только…

Я задумалась. По всему выходило, что или у нас будут гости, или…

Гостей не было. За праздничным столом нас было трое, не считая шикарного серого кота Попилата. Мне капнули домашнего вина, дедушка с бабушкой налили себе горилки. Вдруг на улице раздался негромкий стук. Дедушка вышел за дверь, затем зашел с загадочным видом… У меня вдруг стукнуло что-то в груди и как будто подбросило с места. Я еще не видела, кто вошел, но уже знала – папа!

Папу было трудно узнать в бородатом человеке с обветренным лицом, в полушубке и с винтовкой за плечами. Вместе с ним в хату зашел еще один человек – молодой парень, одетый в такой же полушубок и с такой же винтовкой. Парень был без бороды, а когда он разделся, я поняла, что он ненамного старше меня. Нас представили. Его звали Дмитрий, ему было лет шестнадцать на вид.

Я визжала и прыгала как маленькая. Мне было стыдно перед незнакомым парнем, но я не могла ничего поделать с собой. Наконец-то я могла спокойно побыть рядом с близким мне и таким дорогим человеком!

Наконец все сели за стол. Дед еще раз проверил плотно задернутые шторы, налил папе горилку и поздравил всех с Рождеством. Я сидела и не сводила глаз с папы. Он сильно изменился, похудел, глаза стали жесткими, но все равно это был мой любимый папа.