– Не в этом дело, милый. Ты не насильник. Ты очень добрый, хороший, честный парень и потому не можешь понять их логику, их мотивы. Даниил, думаю, тоже не сразу к такому выводу пришел, а в результате долгих раздумий. Может, повзрослев, еще и снова у папочки в мозгу прогулялся, чтобы постичь эту логику. Но какой же мерзавец этот Гаррик!
– Жаль, что природа не дает тем, кто уступает в физической силе, какие-нибудь способности вроде твоего телекинеза. Хорошая была бы защита…
– Ох, детка, даже ее наличие не всегда уберегает от насилия. Иногда можно не успеть. А иногда сложно решиться. И это неэффективно. Насилие не остановит насилие.
Я кивнул. Да, Регина права. Укутав ее поплотнее, я предложил сделать небольшой перерыв, прежде чем продолжить. Пока любимая пила кофе и курила, я подумал, что не только возможность почувствовать власть и силу, получить удовольствие, сделав плохо другому, приводят человека к насилию. Еще одна причина – эгоцентризм.
Гаррик, думаю, считал себя центром всего мира. А я вспомнил еще одного такого человека: Давида6, в лапах которого несколько лет назад оказалась моя Труди. Он насильно заставил целую планету служить своим целям, не пощадил никого, собирался долго и хорошо жить за чужой счет. И мою сестренку счел подходящей заменой своей жене, прекрасной Асале, но не пожелал ни честно разойтись с супругой, которую в результате свел в могилу. Ни узнать мнение Гертруды по поводу предполагаемого союза. Это ли не насилие?
– Насилие конечно. – кивнула Регина, когда я поделился с ней своими мыслями. – Хотя он может этого и не осознавать. Но Дан правильно подметил: все эти люди росли в социуме. А потому знают: свобода одного человека закачивается там, где начинается свобода другого. Но эгоцентричные люди других и за людей-то не считают!
– Вот не зря говорят, что эгоизм – плохо!
– Нет, малыш, не путай. Плохо – эгоцентризм, когда человек считает, что ему все обязаны. Здоровый эгоизм необходим. Ведь не заботясь о себе, ты и остальным не сможешь помогать. Или сможешь, но недолго. Ресурсы закончатся. А вот когда в человеке просыпается эгоцентризм, он на автомате посчитает всех остальных недостойными помощи.
– Да, ты права. Но видишь, Дания считала Даниила центром своей Вселенной, однако он не стал эгоцентричным мудаком.
– В ее Вселенной были и другие люди. А он был хорошим парнем. И теперь я знаю, откуда ты такой хороший на мою голову взялся. – лиса с улыбкой процитировала свой любимый вопрос. – Это у вас наследственное: быть хорошими людьми.
– Хочется верить. Но даже если это не наследственное, в мире столько всего хорошего, что переходить на сторону зла категорически не хочется.
– Даже за печеньки?
– Я уверен, ты можешь предложить и что-то поинтереснее. Хотя ты не зло.
– Посмотрим. Хоть я и не зло, но роль змеи-искусительницы мне нравится, и я ее исполнить вполне способна.
С этим я охотно согласился.
Проявленное мной любопытство не просто щелкнуло меня же по носу, а разбило его, фигурально выражаясь. Достав из памяти брата столь страшные картины, я оказался совершенно раздавлен знанием, которое на меня свалилось. И на несколько дней замкнулся в себе, потрясенный этой информацией.
Гаррик ничего не заметил. У него к нам был совершенно утилитарный подход. Накормлены и напоены, одеты и обуты, здоровы и обучены, обеспечены делом и досугом. Все – не о чем волноваться. А что творится в душах у его сыновей, папашу совершенно не волновало. Подозреваю, мы для него были такими же предметами, как и мама. Материально он обеспечивал нас всем необходимым, но об остальном не заботился совершенно. А за материальное собирался строго спросить, когда придет время. Гаррик заставил бы нас отчитаться за каждый грош, хоть мы и не просили у него ничего.
