Положив пистолет обратно на стол, я глянул на отца. Тот уже совершенно остыл и смотрел на меня даже со страхом. Ублюдок. Я прошел мимо него в свою комнату, и Гаррик не последовал за мной. Вскоре он и вовсе уехал, а я стал собирать вещи в большую спортивную сумку. Я уже тоже успел успокоиться, так что это нельзя было назвать спонтанным решением. Давно уже хотел уйти из этого дома и сейчас наконец понял: пора!
Да, возможно, отец и изменил свое ко мне отношение и перестал бы меня третировать после сегодняшнего скандала. А если нет? Проверять не хотелось. К тому же дом, в котором я вырос, окончательно мне опротивел, как и его хозяин. Я вспомнил страх, который обнаружил в глазах папаши – он сразу понял, чем дело пахнет. Свою жизнь Гаррик очень ценил и не хотел, чтобы она оборвалась так быстро и нелепо. И как же моментально перешел от тотального бешенства к адекватному состоянию, как сразу успокоился!
В тот вечер я понял про насилие и насильников еще кое-что важное. Все они трусы, при этом трусы, которые прекрасно себя контролируют. Разумеется, если мы говорим о ментально сохранных людях. С тех пор я не верил, когда всякие уроды, поднимавшие руку на тех, кто слабее, впоследствии плакались, каялись и утверждали, что не могли сдержаться, не ведали, что творят… Все они могли! Ведь не набросился же на меня Гаррик, когда я схватился за оружие! Он понял, чем может обернуться дело и сразу же сменил тактику.
А еще насильники такие крутые лишь тогда, когда ощущают свою силу, свое превосходство. И насилием стараются еще больше подтвердить наличие этого самого мнимого превосходства. Но едва появляется кто-то сильнее, как они, о чудо, вспоминают, что разговаривать можно и нужно словами, а не кулаками! Тут они почему-то уже не стремятся показать свою крутизну. Когда в моих руках оказалось оружие, расстановка сил изменилась и у меня появилось весомое преимущество. Гаррик это сразу понял.
Я же понял, что больше ни минуты не хочу жить в доме насильника и труса, на его деньги. Да я лучше сортиры мыть буду, чем еще хоть грош у него возьму! Я и так сейчас побросал в сумку только самое необходимое: пару комплектов белья и одежды, а еще все свои книги. Ничего, как-нибудь проживу. Единственное, о чем я жалел: о школе и курсах придется забыть. Но и это не страшно.
Потом все наверстаю. Сейчас же главное то, что я наконец выбрался из этого дома, получил свободу. Выйдя на улицу, я вдохнул полной грудью. Оглянулся, посмотрел на темный дом и отчетливо понял: я сюда уже не вернусь. А потом бодрой и легкой походкой отправился прямо в ночь.
Глава десятая. Я ни о чем не жалею
– Куда отправился? – Регина уже несколько минут клевала носом, а я с умилением за этим наблюдал.
– Он в ночь. А ты спать. – сообщил я.
– Я еще не хочу. – закапризничала лиса.
Но кто ее слушал? Я убрал уже прочитанные архивные бумажки, чтобы не помять их, поправил сбившуюся простыню, уложил красотку и попытался укутать ее в одеяло. Но не тут-то было: Регинка завертелась червяком.
– И в чем дело, милая?
– Это ты просил диван, не я. Я на нем спать не желаю. Ты теплее, приятнее, так что иди сюда!
– Ты теперь всегда будешь на мне спать? – поинтересовался я, укладываясь.
– Вообще-то это было в моих планах! Ты против? – замерла она.
– Просто уточняю. Значит, так и запишем. И не вздумай потом менять свои планы, я тебе не пес, чтобы туда-сюда переучиваться. – затянул я ее на себя.
