Глядя на Регину и вспоминая, как иногда, когда лиса спит, на ее лице поселяется милое детское выражение, я живо представил нашу крошку. Озорная непоседа, которую я обожал бы до умопомрачения. С хитрыми глазенками шоколадного цвета, как у мамы, с носиком-кнопкой. И с фиолетовыми непослушными локонами, которые я бы безуспешно пытался заплести в косички. А они бы тут же расплетались и рвали бы все резинки – тоже как у ее мамочки. У лисы даже волосы такие же свободолюбивые, как она сама и укротить их можно только резинками из очень прочной лески.
– А мне кажется, она была бы блондинкой, в папашу. – с улыбкой заметила Регина, разглядывая мое лицо.
– Теперь ты проявляешь чудеса телепатии?
– Не только. У тебя выражение глаз такое… Несложно было догадаться, почувствовать, о чем думаешь. Ты так всегда смотришь на своих детей. И на моего Оникса тоже.
– А он и мне не чужой. Я не просто люблю его, как своего, он и есть мой.
– Но ведь генетически…
– Да плевал я. Если я научу этого парня тому, что умею, передам ему свои знания, воспитаю – какая разница, что там за ДНК? Главное не кровь, а единство мыслей, взглядов, душ. Тем более я люблю тебя, а он – часть тебя.
– Знаешь, я ведь тогда, когда Саша предложила не усыновлять ребенка, а вырастить его в инкубаторе – я даже хотела тебя попросить…
– А чего не попросила? – удивленно глянул я на нее.
Вот хитрая лиса! И ведь ничем не выдала своего желания стать матерью моего сына! Ну да, она уже в то время отпускала фривольные шуточки на мой счет и никогда не упускала возможность меня где-нибудь зажать. Но я тогда, стараясь усмирить непокорную плоть, которая на эту шикарную женщину реагировала бурно, как и положено в моем возрасте, даже не мог предположить, что все гораздо серьезнее.
– Ты же сразу, еще когда я обозначила желание стать матерью, заявил, чтобы я на тебя не рассчитывала. – фыркнула Регинка.
– Дурак был! Да и мы знакомы на тот момент были три дня. Тем более узнав, сколько у тебя любовников, я, опять же, сдуру, вообразил, что ты хочешь естественным образом…
– Это так страшно? – прищурилась женщина.
– Три дня, Регин. Хотя, наверное, ты правильно поступила. Я бы вряд ли согласился, обидел бы тебя отказом, но как тут согласишься? Ведь это огромная ответственность, обязательства перед ребенком, перед другими моими детьми. Вряд ли и через несколько месяцев, когда Саша предложила тебе инкубатор – вряд ли я и тогда бы мнение изменил. Сейчас-то без разговоров, конечно, хоть естественным путем, хоть в пробирку… Поэтому я крестный?
– Угу. Мне эти обряды до лампочки, ты знаешь. Но хотелось, чтобы вы были хоть так связаны, кум. Поэтому и крестный. Поэтому и Оникс.
– И все равно он мой сын. Не крестный, а просто младший. Феникс с Лидией уже давно Оникса братом считают тоже. И плевать я хотел на все эти хромосомы или как их там.
– Тогда один вопрос, Оникс. Как ты собрался учить нашего сына всему, что умеешь, передавать ему то, что знаешь и воспитывать, если планируешь героически погибнуть во цвете лет?
Регина пристально посмотрела на меня, а я взгляд отвел. Ну только что ведь все хорошо было! Вздохнув, лиса выбралась из моих объятий и стала копаться в коробках.
– Давай работать. – сказала она таким равнодушным тоном, что я чуть не взвыл. – Я, кажется, начало нашла.
