Думаю, не такого эффекта ожидал Моррас, говоривший с неизменным своим апломбом. Должен признать, что речь моего учителя, по-своему вполне убедительная, всё же получилась излишне агрессивной, даже с безуминкой и не совсем адекватными атаками на некий еврейско-католический симбиоз. Как евреи могли создать католицизм, я, честно говоря, так и не понял. Думаю, это осталось непонятным и для большинства членов «Аксьон Франсез». Тем не менее привожу слова Морраса:
– Евреи – это антисоциальная, упрямая, дьявольская раса. Это они и были первыми создателями зловредного суеверия, называемого католицизмом, в котором еврейские элементы ярости и нетерпимости всегда преобладали над другими элементами, греческими, латинскими, варварскими, и надолго стали проклятьем рода человеческого. Таким образом, господа, еврейство проникло во все поры нашего католичества, и сие поистине ужасно. Последствия этого непредсказуемы…»
Возможно, Моррас, видя, что его речь не произвела должного эффекта, хотел продолжить, но вдруг произошло нечто непредвиденное, невозможное даже. Шарлю Моррасу просто не дали говорить. Его резко и грубо оборвали, чего не было сроду. Произошел форменный скандал, но если раньше скандалы регулярно производила лига «Аксьон Франсез», то теперь скандал случился уже внутри самой «Аксьон Франсез».
На середину залы вдруг выскочили два человека. Это были Делонкль и Филиоль, члены «Аксьон Франсез», 6 февраля вместе с королевскими молодчиками лихо орудовавшие на площади Согласия. Как раз эти двое повели монархически настроенную молодежь на прорыв полицейских цепей и даже заставили отступить конную полицию.
В целом сражение, как известно, было проиграно, но совсем не по вине Делонкля и Филиоля. Они для ниспровержения демократической заразы себя не жалели, а особенно неистовствовал Филиоль, нанося удары кулаком с необычайной точностью и яростью. В общем, эти двое вполне имели право негодовать, и они выразили свой протест по поводу того, что Моррас вообще решил проигнорировать животрепещущую тему 6 февраля.
Филиоль, тоненький, с неестественно длинными руками, совсем не походил на того человека, который отчаянно дрался с полицией в начале прошлого года. Филиоль сейчас явно не знал, куда деть эти свои длинные руки, смущённо поправил на носу очки в роговой оправе и тут же спрятался за широкой спиной Делонкля – своего упитанного, низкорослого товарища. Даже Филиоль, не слишком высокий, возвышался над ним и потому немного горбился, как будто чтобы лучше спрятаться, а Делонкль позволял ему это, ведь сам имел немалый опыт общения с сильными мира сего и ничуть не смущался, оказавшись в центре внимания многих высокопоставленных лиц. Делонкль держался смело и даже сановито.
Два слова о самом Делонкле, ибо он ещё не раз появится на страницах моего дневника.
Делонкль закончил наш великолепный Политех по специальности инженера-судостроителя, а затем до безумия увлёкся идеей национальной революции. Беды в этом никакой не было. Наоборот – я считаю такой поворот событий в его жизни замечательным. Фанатики национальной идеи нам очень даже нужны. И вообще я за революцию, и именно национальную, а не социальную, так что поначалу мне думалось, что Делонкль подаёт большие надежды. Увы, очень скоро наступило разочарование, и сильнейшее.
Евреев Делонкль люто ненавидел – с моей точки зрения тоже сильный плюс – но плохо другое: слишком уж страстно Делонкль обожал власть и деньги. Настоящей власти он так и не обрел, однако по пути к своей цели успел обрасти солидными денежными массами. Все это, впрочем, мне стало ясно лишь впоследствии.
