Затем он сказал:
– Ты нашла себе очень удобную подушку. Очень удобную. – И соскочил на землю.
Бросил поводья на свою белую лошадь, и я думала, он пойдет ко мне, но он шагнул в другую сторону, к дальнему концу мшистой скалы.
– Не возражаешь, если я прилягу на твою подушку? Вон там, для тебя это не опасно, не слишком близко, знаю я вас, молоденьких девушек.
Он действительно был не настолько близко, чтобы беспокоиться, так что я сказала:
– Это свободная страна.
– И да и нет, – сказал он, тяжело опустился на землю, положил голову на камень и, думаю, сразу уснул.
Или, может быть, притворился, что спит, но во всяком случае его глаза были закрыты, дыхание изменилось, и я видела, как вздымается и опускается его грудь. День был жаркий, и его непривязанная лошадь отошла и встала под деревом. Я немного подождала, думая, что он в любой момент заговорит со мной, но этого не произошло. Он лежал среди колокольчиков, глаза его были закрыты, рот слегка приоткрыт.
Я села и рассмотрела его внимательней. Сначала я подумала: не цыган ли он? Но он вел себя не как цыган, и их не часто встретишь поодиночке. Потом я приняла его за какого-нибудь хиппи, одного из тех заскорузлых парней, которые застряли в хиппанской моде своей молодости. Его волосы, грива темных кудрей, под которыми блеснула золотая серьга в ухе, доставали до ворота, но у тебя и у Ричи волосы были даже длинней. На нем была белая рубашка без воротничка и черный жилет, мешковатые черные брюки, собранные у коленей и заправленные в сапоги для верховой езды.
Спящий, он выглядел немного моложе, чем показался сначала. И ему не мешало бы побриться. Но он был красив, с сочными губами, которые слегка подергивались, пока я наблюдала за ним, а я наблюдала, может, с полчаса.
Он вздрогнул и проснулся – или прикинулся, что проснулся. Сел слишком резко. Сперва посмотрел на лошадь, которая кивала ему из тени под деревом. Затем обернулся и взглянул на меня, а после вокруг, словно не понимая, где он. И так же внезапно расслабился.
Он снова лег, но теперь подложив руку под голову и улыбаясь мне.
– Прости, – сказал он. – Ты, наверно, подумала, что я ужасно невежлив. Не знаю, что со мной произошло.
– Ничего, все нормально, – ответила я.
– Я почувствовал, что глаза просто слипаются. Ничего не мог с собой поделать. Похоже, это место заколдовано.
– О да, – согласилась я. – Заколдованное.
Вид у него был слегка обеспокоенный, хотя я и сейчас думаю, что он притворялся.
– Правда? В самом деле?
– Да, – сказала я. Мне нравится брать верх над мужчиной. – Я знаю это место.
– Да уж наверно, – сказал он. – Наверно, знаешь.
Его лошадь стала удаляться.
– Тебя это не беспокоит? – спросила я.
– Что? Лошадь? Нет. Она не отходит далеко от меня. Она мой самый лучший друг на свете.
– Твой лучший друг – лошадь? Наверно, потому, что ты не ладишь с людьми.
Он засмеялся, и, когда он смеялся, у его глаз собрались морщинки, и я подумала, что все же он старый.
– Это тебе опыт подсказывает? Ты права. Я не слишком общителен. Предпочитаю, знаешь ли, свою компанию.
– Я тоже, – сказала я.
Он искоса посмотрел на меня. Спросил:
– Если я подойду и сяду рядом, не набросишься на меня?
У него был такой вид при этом, что я рассмеялась:
– Нет. Не наброшусь.
Он на четвереньках подполз по колокольчикам и сел рядом, прислонившись спиной к мшистой скале. Между нами было не больше трех-четырех дюймов. Я чувствовала его запах. Аромат, свежий, но мужской. Он сложил руки за головой и смотрел на небо. В листве щебетали птицы. Знаю, ты думаешь, что я рисковала: лес вокруг и все такое. Но я чувствовала себя с ним в совершенной безопасности.
