Как дети на пожаре - страница 7

КРЫС КАРЛ-БУРБОН. МАЙ 1997-го

Суббота. Лампы под потолком постанывают, и в резонанс им чуть вибрирует воздух. Алиса пришла в выходной – надоел пригляд Джастина. Высматривает, а потом, наверное, Тодду докладывает! Алиса ощетинивалась в первые недели работы в новой лаборатории и натягивала маску всезнайки, молчком пробиваясь к живым срезам мозга. Не выходило. И казалось, Джастин плотнее наблюдает, дожидается, когда она всё бросит и исчезнет. Хорошо хоть с Лейлой можно посмеяться над ним. Но сейчас и поддержка подруги не спасала от страха: надвинется тьма – и повторится питерская катастрофа. Потому Алиса и пришла спозаранку, знала – Джастин по субботам гоняет на велике с другом по мостам Манхэттена.

В лабе так тихо, что в ушах задребезжал голосок малыша, которого Алиса встретила в скверике, когда присела на скамейку, чтобы съесть утренние апельсин-банан-манго из бумажного пакета от уличного продавца фруктов. Мальчишка ныл: «Папа… когда… папа… когда… папа… когда… папа… когда… папа… когда… папа… когда» – и бился в колени молодого отца, завалившегося от усталости на скамейку, выйдя из госпиталя. Модная бородка и спортивные сандалии, а главное, массивное оловянное кольцо выпускника университета Лиги плюща говорили, что парень состоятельный.

Может, из родных кто сюда на первый этаж угодил? Уж не мама ли малыша?

Другой скамейки не было, и Алиса приняла утреннюю фруктовую дозу под сводящее с ума нытьё маленького засранца. Теперь его голосок дребезжал в голове и, казалось, отдавался эхом от кафельных стен.

Алиса включила компьютер, щёлкнула тумблерами приборов на управляющей панели своей установки, зажгла фонарик под микроскопом и запустила охлаждение микротома для нарезки мозга – привычное рабочее жужжание заглушило писк в голове. Она взяла тележку с пустой клеткой и спустилась в подвальный этаж, там отсканировала бейджик и попала в сумрак вивария «Лагуны». На бесконечных металлических стеллажах – ряды клеток с крысятами особой лабораторной породы. Их красные глазки забегали, когда она, задвинув вчерашнюю клетку в нишу мойки, прошла вдоль рядов к крысёнку со швом между ушами. Длинный нос, как у Бурбонов на полотнах Гойи, оттягивал его морду вниз. Крысёнок смешно повёл усиками, и Алиса наградила его прозвищем Карл-Бурбон.

Нельзя! Не к добру это.

Так и вышло. Когда, уже в лаборатории, она приготовилась ввести зверьку наркоз, Карл-Бурбон противно пискнул, как тот маленький засранец, её передёрнуло, и крысёнок, выскользнув из её перчаток, шмыгнул в клубок проводов под установкой. И – надо же! – в ту же секунду дверь отворилась. Джастин успел углядеть белый хвост крысёнка, без промедления нырнул под установку, но куда там! Карл-Бурбон исчез. Джастин осел на круглый табурет рядом с преступницей, и оба наблюдали, как стала отключаться лаборатория.

– Усилитель… микроскоп… микротом, – бормотала Алиса.

Когда пришёл черёд компьютера и стихли его вентиляторы, щёки Джастина уже приобрели белошёрстный окрас. Он, задохнувшись, молча откатил табурет, ударился коленкой о тележку, сбил клетку, отбросил её и не сразу смог открыть дверь. Крах, конец, катастрофа, ужас – эти слова и близко не отражали пустоту, которая наполнила солнечное сплетение. Алиса хватала воздух, согнувшись, как в детстве после удара под дых. Дверь за Джастином захлопнулась.

С-у-бб-о-т-а! Тодд играет вечером в баре. Меня вышибут из лабы из бара! Или как правильно? Вышибут из лабы в баре.