А обновлялась сельская библиотека из рук вон плохо.
Но сегодня всё было иначе.
– А? – не сразу понял задумавшийся парень, чего от него хотят.
– Дело есть, – заговорщицки подмигнула книжная фея, жестом показывая, что дело стоящее, – Пойдём со мной, покажу кое-что, – и потащила покладистого Петьку в своё литературное логово.
Если бы не хитрость глазастой местной библиотекарши, приметившей у покойной Ужицкой этажерку с журналами «Техника и жизнь» и множеством художественной литературы разной степени изношенности, в том числе парочкой раритетных изданий в твёрдом переплёте, пришлось бы Петьке читать про Дон Кихота Ламанчского, в сотый раз. Но нет. Тайно сохшая по справному и обаятельному парню библиотекарь, давно разменявшая четвёртый десяток, некрасивая и худая старая дева, рискнула и вынесла-таки под кофтой, воспользовавшись общей нервозностью, несколько особо заинтересовавших её книг.
– Вот, – объявила она с гордостью, раскладывая на столе перед Петькой несколько особо ценных экземпляров, – Тебе как постоянному читателю первому предлагаю.
– «Голова профессора Доуэля»! – воскликнул тот со знанием дела, но тут же спохватился и сделал вид, что не удивлён, – Мама обрадуется. У нас читатель – не я, а мать моя. Давай эту, и эту. И технических журналов накинь. Это мне интересно будет. Я ж технарь, – Петька задумался. Мысль о Маньке и её железном коне не давала ему покоя. Раз у девчонки появился мотоцикл, ей нужны специализированные знания. Значит, будет у них с Маней повод поговорить. И почитать. Вместе.
Петя и сам не заметил, как размечтался, что будет по-мужски наставлять своего Сорванца и помогать хрупкой девушке ремонтировать новую игрушку. Манька обязательно оценит.
Своего Сорванца? Нет, свою Маню!
– Петя, ты не заболел? – робко потормошила улыбавшегося, как чумной, Петю озадаченная библиотекарша.
– Спасибо, говорю, – воскликнул тот радостно и громко чмокнул её в мигом ставшей розовой от смущения и удовольствия щёку.
До водокачки и до магазина в тот день Петя так и не дошёл.
Благодаря новому помощнику, быстрому, но величественному Юпитеру, Манька Сорванец переделала все свои дела до обеда: сняла со сберкнижки семьсот рублей, купила парочку канистр и бензина, торцевой ключ, насос и набор новых отвёрток, а напоследок заехала к местной самогонщице за бутылкой.
– Вероника, вечером приходи! И наших созови. У меня праздник, – притормозила она возле открывшей рот от удивления Вероники Пановой, когда делала по посёлку круг почёта.
Больная Вероника, вяло бредущая в фельдшерско-акушерский пункт, даже забыла о том, для чего отпросилась с работы. Мучавшая её тошнота и боль в животе мигом отступили.
– Наследство? – приподняла Панова левую бровь и завистливо сверкнула красивыми глазами.
– Чё-то вроде того. Дальняя родственница, – Манька глубокомысленно подмигнула.
Несмотря на то, что одноклассница Маньки Вероника хорошо училась в школе, вела более-менее приличный образ жизни и никогда не воровала, в селе её никто и никогда не любил так, как нечистую на руку, но талантливую Волкову. Даже родители Вероники восхищались золотыми руками девушки-сироты и нахваливали ту к месту и не очень, ставя прилежной дочери в пример.
– Решено, выйду замуж за уголовника, научусь плохому и тоже буду воровать, – шмыгнула носом Панова и болезненно охнула – её живот снова скрутило мучительным спазмом, – Ой, мать моя.
