Как переводить сонеты Шекспира. Краткое практическое руководство - страница 12

В. Казаровецкий дал маху. Если мы ничего не напутали, то искомая нами строчка – шестая у Ш – обретается у него на месте десятой (!) и выглядит так: «И честь – всего лишь жалкий предрассудок». Стоит ли говорить, что налицо даже не интерпретация, а настроенная на современность адаптация оригинала?

Известное количество трактовочных перлов имеется и у Маршака. Приведем несколько.

ПСШ-1 (1 катрен):

«Урожая от лучших» лоз «мы ждем» не ради красоты винограда, а ради его вкуса, ради хорошего вина, которым он впоследствии станет; сами лозы – даже самые лучшие – могут быть и бывают весьма некрасивыми.

Тот же ПСШ (2 катрен):

Какие именно «лучшие соки» отдает лирический герой сонета своей красоте? О чем идет речь? О воде, вине или, простите великодушно, детородной жидкости?

ПСШ-5 (1 катрен):

Время творит вовсе не украдкой, а вполне открыто, на виду у всех. Все без исключения люди рано или поздно замечают эту непрерывную работу, ведь каждый из нас время от времени видит себя в зеркале.

ПСШ-11 (2 катрен):

Логическая неувязка: тот, кто не мил жизни, скорее всего мил земле, которой, строго говоря, милы все без исключения, ибо, в конечном итоге, «становятся ею».

ПСШ-13 (1 катрен):

то есть – когда ты умрешь, —

похож на труп?! Зловещее пожелание!

ПСШ-16 (начало 3 катрена):

Едва ли: жизнь, изувечив что-либо или кого-либо, нипочем не исправит, даже если будет водить руками выдающегося хирурга либо реставратора.

Сонетный замок того же перевода:

А если не отдашь себя, то – в неведомой зверушке? Да и не слишком новое это созданье – человек.

СШ-32 (1 катрен):

Не знаем, кто как, а мы при виде этих строк всякий раз представляем себе смерть, поджидающую лирического героя этого СШ за углом с доской в руках, чтобы как следует шарахнуть его по голове. Между тем в оригинале сказано:

Если ты переживешь благословляемый мною день,

Когда эта грубая [дурно воспитанная] Смерть покроет прахом мои кости [останки]…

Каким образом прах мог превратиться в доску? Непостижимо.

Так же непостижимо, как высокая лирика Ш могла под пером Маршака превратиться в душещипательный романс (СШ-9, третья строфа):

Даже не вооруженному филологическими окулярами глазу заметно: первые две строки этого катрена принадлежат вроде бы Ш, вторые – исключительно Маршаку, подпавшему, вероятно, во время сочинения данного катрена под всесокрушающее влияние песенного жанра. И чтобы это доказать, вовсе не обязательно обращаться к подстрочнику.

Романсом, но уже жестоким, выглядит начало СШ-149, вышедшее из-под клавиатуры Ивановского:

причем это переложение с английского поразительно напоминает зачин русской народной песни из пьесы А. Островского «Не так живи, как хочется»: