Так и не решивший, что предпринять…
озадаченно разглядывая прохудившийся карман для слов…
под бой озверевшей кукушки…
сидящий за столом в пустой полутёмной комнате…
Сидящий-За-Столом (иногда просто Сид) медленно выводил на листе бумаги словотипной машинкой:
Метастазы авторского «я»
Так, сейчас начнётся.
За спиной явственно послышались беготня и суетня. Сидящий-За-Столом оглянулся. Ага. Ну конечно! Это Михаилка-крокодилка бегал по комнате, ища, куда бы заначиться:
– В чулане тёмно!
– Под койкой пыльно!
– В шкафу-то страшно!
(Сидящий-За-Столом узнал негодяя. Это он, стоило чуть призадуматься на ходу, немедленно хватался за мизинец и семенил рядом, вертясь во все стороны, показывая язык мальчишкам и торговкам, каркая на ворон и тявкая на собак, подмигивая встречным девушкам и посвистывая попутным, ахая на грузовики и улюлюкая трамваям, а еще от скуки придуриваясь и прикалываясь.)
А в районе телефона и пылесоса уж матерьлизовался Миньтюхай, гремя нарукавниками, чтобы стащить его, Михаилку-крокодилку, до кичмана за вчерашнее. Сидящий-За-Столом хлопнул себя по ноге и Михаилка-крокодилка моментально взобрался к нему на колени и, не задумываясь, стреснул личный Сидов бутерброд. Миньтюхай немедленно потерял к сорванцу всякий интерес и принялся обращать внимание на сидящих на диване. А на диване Хомякл, Михомор и оторва Аминь орали в три голоса, подпевая коммунальному соседу, праздновавшему очередной запой.
Тут из чернильницы вывинтился Маленький Мух и ввинтился в потолок.
Следом по потолку пробежал здоровый, кровь с молоком, таракан.
Из-за шторы застрекотало, и оттуда отважный Камишадзе пару раз просвистел над ушами и без проблем гробыхнулся.
– Ну ты, Автандил, и накеросинил… – сказал кто-то, предусмотрительно не повышая голоса.
Автандил высунулся по пояс из своего вертового боелёта, выпятил грудь с медалью «100 лет Советской власти» и начал прислушиваться. При этом у него выскочил из глаза вставленый для перспектабельности монокок.
– Будем з-з-з-з-з-з… – подкрутился к нему Маленький Мух, почуяв родственную душу.
Выкладывавшие посадочную букву «Т» – Михл, Мишанина и Михня, весь в сморчках от аллергии, теперь заворачивали белые штанины выходных штанов то ли в букву «О», то ли вообще в узел.
