Как Шагал в нарисованном Витебске шагал - страница 3

Поначалу такой бартер не нравился хозяину и он, как мог, сопротивлялся ему. Со временем стал замечать, что творческая молодежь, которая, говоря языком подрастающего поколения, почти до утра тусуется вокруг «Золотой голубки», занимая все садовые лавочки, а часто просто сидит на траве под апельсиновыми деревьями и ведет нескончаемые споры о новых направлениях в живописи. Эта художественная братия привлекает посетителей в таком количестве, о котором все остальные подобные заведения могли только мечтать. К этому надо прибавить, что гениальные холсты отдавались хозяину гостиницы за бесценок. Впоследствии наследники хозяина гостиницы взяли на вооружение эту традицию и рьяно поддерживали ее.

Сегодня портреты самых известных в прошлом кумиров висят в фойе «Золотой голубки», придавая визиту нового посетителя особый статус. Набегавшийся по Сен-Полю гость присядет на мраморную лавку с надписью, что в незапамятные года на ней после трапезы и возлияний любил посидеть Пикассо, посмотрит на выразительный портрет, запечатлевший художника именно на этой лавке, и, возможно, подумает: «Хм, а что, неплохое место для отдыха мы выбрали с Пабло».

Войдя в бар, барышня встретилась глазами со знакомым художником, кивнула ему и, заказав воду, села в уголке. Отдохнув немного, поднялась и вышла на площадь. Надо было поторапливаться, но девушка еще немного задержалась у изысканной вывески «Золотой голубки», невольно вспомнив легенду ее создания. Если точнее, то в ее памяти всплыла собственная публикация, описывающая историю вывески. Статью она написала три года назад и поместила в газете «Утро Ниццы». Честно говоря, вывеска гостиницы была верхом нетривиальности, а статья у девицы получилась довольно заурядной.

Она начиналась со слухов, что своего знаменитого «Голубя мира» Пикассо придумал под впечатлением от вывески «Золотой голубки». Якобы в стародавние времена Пабло посетил Сен-Поль и отобедал в «Золотой голубке». Гостиничная птица, похожая на жирную курицу, сразила его отсутствием изящества, а то, что она была густо размалевана бронзовой краской, делало ее еще безобразней. Пикассо был не в силах лицезреть этот «шедевр» и предложил хозяину свой вариант, одним росчерком набросав угольком на бумажной скатерти голубку с оливковой ветвью в клюве.

Позже на новую вывеску приходили полюбоваться даже те, кто был совершенно далек от искусства. Всем было понятно, что голубка золотая, хотя она была изображена в графике, так же как понятно, что живые человеческие руки или сердце тоже иногда бывают золотыми. Возможно, вывеска получилась столь удачной потому, что в те времена художник размышлял над приключениями Ноя, который плыл по бескрайнему морю и мечтал обрести твердь для обитателей своего ковчега. Как известно, после ворона Ной послал на поиски земли голубя, и тот вернулся с оливковой ветвью в клюве, из чего древний Праотец понял, что спасение близко.

Допускаю, что все было не совсем так, как повествует здешняя легенда, но другие подробности появления прекрасной вывески ни мне, ни барышне неизвестны. Но, как говорится, что написано пером, того уж не вырубить топором. Ее статья укрепила в народной памяти именно эту историю. Однако какое это имеет значение, если с той поры гости Сен-Поля непременно осматривают вывеску, получая огромное эстетическое удовольствие.

Неожиданно память барышни воскресила, что Шагал обладал острым чувством юмора. При любой маломальской шутке хохотал от души. Частым поводом для смеха была всем известная ревность Шагала к творчеству Пикассо и Матисса, чем поддразнивали его друзья-художники. Случалось, к этим не всегда тактичным насмешкам он простодушно прибавлял остроумное словцо, а после сильнее всех веселился. Девушка глубоко вздохнула, вспомнив, что три месяца назад великий Пабло ушел из жизни. Почти двадцать лет назад этот мир оставил Матисс. Из корифеев живописи, живущих в округе Ниццы, остался один Марк Шагал.