Как снизить агрессию подростка и наладить с ним отношения - страница 8

Как семейный психотерапевт я однажды работал с матерью-одиночкой и ее 14-летним сыном. Несмотря на выдающиеся умственные способности, этот подросток годами с трудом учился в школе: его основными проблемами были сильная раздражительность и рассеянность – они лишали его способности концентрироваться, из-за чего он не мог адекватно проявить свои способности ни в учебе, ни в общении. Когда недели разрушительного поведения дома (с отказом ходить в школу) превратились в месяцы, мать пришла в отчаяние.

С болью в глазах она говорила мне: «Если так будет продолжаться, он разрушит свою жизнь… Никто не понимает, что происходит, даже самые близкие: они винят то меня, то его, то нас обоих… И в конечном итоге я делаю одно из двух: либо даю ему то, чего он хочет, чтобы заставить вылезти из постели и сесть в школьный автобус (шоколад на завтрак, например, или даже подарочную карту из своего кошелька), либо просто кричу на него и угрожаю отправить в один из этих исправительных лагерей». И добавила, плача: «И ведь он такой умный, а учится плохо. Иногда я уверена, что он специально все это делает, чтобы выторговать у меня все, что он хочет. Может быть, я просто дура».

Эти мать и сын сидели передо мной в кабинете, отвернувшись друг от друга, – они как будто отталкивались, как полюса магнита.

«Меня достала эта школа, там полно больных на голову, и я туда не пойду».

«Следи за языком».

«А что такого? Плевать я хотел! Ты же думаешь, я слишком глупый, чтобы поступить в колледж, так чего напрягаться?»

«Вот опять это неуважение, это никогда не кончится!»

«Просто отвали от меня, или пожалеешь! Я знаю, что твой бойфренд чуть не бросил тебя из-за меня, так что мне не трудно будет довести это до конца».

«Видите, доктор? Этот ребенок безнадежен. Может, хоть вам удастся ему что-то втолковать».

Раньше, постоянно работая с подростками и их родителями как клинический психолог, я бы стал объяснять этой семье, что они занимаются «перетягиванием каната», указал бы на проблемы власти и контроля, которые приводят к вспышкам гнева, и разработал бы для них стратегии удовлетворения потребности в контроле иными способами.

Однако спустя годы я пришел к мнению, что хотя этот подход временами полезен, он эффективен лишь отчасти, чего-то ему недостает. Я рассматривал вражду между родителем и ребенком как что-то плохое, как проблему, которую нужно устранить. С опытом я обнаружил – и исследования подтверждают мою находку – что, когда накал страстей между родителями и детьми достигает предела, с этим «перетягиванием каната» нужно работать иначе. Вместо того чтобы бросить канат, связывающий их, им надо за него держаться, надо научиться быть связанными друг с другом в конструктивном ключе, что позволит удовлетворить потребности обоим.

Конкретно тот юноша нуждался в медикаментозном лечении и других врачебных вмешательствах для устранения проблем, вызывавших рассеянность и эмоциональную нестабильность. Однако над взаимоотношениями матери и сына тоже стоило поработать – и проблема была не в самом «канате», а в том, как они с ним обращались. Они нуждались в выработке нового способа коммуникации.

Тысячелетиями человеческий мозг эволюционировал ввиду потребности коммуницировать с другими представителями нашего вида[2]. Люди не были самыми быстрыми, сильными или хотя бы самыми зубастыми существами на земле, однако в итоге превратились в хозяев этой планеты благодаря своей способности символически отражать свой опыт посредством языка. С помощью мыслей и образов люди могли оформлять пережитое и трансформировать его в опыт, а также развили физические и психологические способности передавать эту информацию друг другу.