Как снизить агрессию подростка и наладить с ним отношения - страница 10

Когда мы видим чье-то эмоциональное проявление, наши зеркальные нейроны отправляют импульсы в более старые отделы мозга, которые обрабатывают эту эмоциональную информацию до того, как это сможет сделать кора больших полушарий. В результате мы, например, видим эмоцию своего ребенка и начинаем сами автоматически отвечать на нее – гораздо раньше, чем кора сможет предложить какие-то сдержанные мысли по этому поводу и включить сострадание. Кора нашего мозга еле поспевает за его эмоциональной частью, и тот факт, что это происходит за пределами вашего понимания, делает нарушение коммуникации неизбежным – лобные доли вашего мозга не имеют даже шанса его предотвратить!

Если вы попробовали сделать упражнение на зрительный контакт, описанное выше (если нет, рекомендую сделать это прямо сейчас), вы наверняка провалили задание, потому что не общаться хоть как-нибудь не получается. Пока вы удерживали зрительный контакт с другим человеком, оба ваших мозга дымились от активности, продуцируя реакции на то, что вы видели перед собой. Когда этот другой человек – ваш собственный ребенок, коммуникация легко заходит в тупик, особенно в контексте уже существующего разлада в отношениях.

Помните, «трудные подростки» совершают свои агрессивные, разрушительные, а иногда откровенно опасные выходки, чтобы сообщить о чем-то. Они ждут удовлетворения своих базовых потребностей – в уважении, пространстве, признании и материальном обеспечении (УППМ), ощущая нехватку чего-либо из перечисленного.

Исследования показывают, что родители, чье общение с детьми имеет конфликтный характер, более склонны к отчуждению, то есть неадекватной коммуникации. Отчуждение приводит к меньшему вниманию к жизни ребенка со стороны родителя и, соответственно, повышает риск проблемного поведения и злоупотреблений наркотиками среди подростков[5]. Однако нарушения коммуникации – это не только утрата контроля. Такие нарушения вызывают сложности на мозговом уровне общения: быстрая обработка мозгом разнообразной информации сочетается в этом случае с недостатком методов инициации реальных посланий в духе любви между родителем и ребенком.

Но есть и хорошие новости: отношения между подростком и его родителями, отмеченные близостью, открытостью и пониженной конфликтностью, облегчают подростку развитие навыков саморегуляции, обеспечивают эмоциональное благосостояние и адекватное социальное поведение[6].

Хочу подчеркнуть, что нет никаких специальных генов хороших родителей, ни один человек не рождается с пониманием того, как урегулировать конфликты с подростками. Но любой человек может приобрести навыки коммуникации, основанные на осознавании и позитивной психологии, с тем чтобы изменить физическую структуру своего мозга и получить возможность помочь своему ребенку-подростку.

Кажется парадоксальным, но родители и дети помогают друг другу усугублять конфликты. Как и в случае со всем происходящим на биологическом уровне в нашем мозге, это взаимное «обучение» конфликтам – связанное с формированием условных рефлексов – происходит вне человеческой воли, бессознательно, и винить в этом никого нельзя. Тем не менее, можно научиться распознавать и прерывать этот вредный процесс с помощью техник, представленных в этой книге.

Джеральд Паттерсон и его коллеги из Университета штата Орегон в конце XX века ввели в употребление термин «цикл принуждающего взаимодействия родителя и ребенка», описывающий ситуацию общения, когда родитель и ребенок неуловимым образом влияют друг на друга, усиливая и без того тупиковую ситуацию в отношениях и разрушая коммуникацию. Исследования, проведенные в течение последующих 30 лет, указывают на связь такого взаимодействия и проблемного поведения подростков.