Как стать британцем - страница 16

А вечером, едва только закончился ужин, в лагере неожиданно появились вооружённые охранники, всех загнали в здания и уже не выпускали до утра. Было совершенно ясно, что произошло какое-то чрезвычайное и неприятное событие.

Малышев связывал его с коварной затеей Николая, но больше ни о чём не знал, мог только смутно догадываться. Он даже спросил об этом у знакомого охранника, но тот ответил, что разглашать информацию им строго запретили.

К утру усиленная охрана незаметно исчезла, в лагере восстановился обычный режим, и казалось, что ничего и не происходило.

В течение нескольких последующих дней Малышев поневоле стал обращать внимание на то, что почему-то нигде не видно Николая. Но в то же время он часто замечал Алексея.

«Наверное, его за особые «заслуги» перевели в другой лагерь с более свободным режимом, – предположил он. – Но тогда почему только его одного, если они оба участвовали в этом грязном деле? Нет, тут что-то не так…»

Как-то вечером, выходя после ужина из столовой, он неожиданно столкнулся с Алексеем, и, словно ненароком, полюбопытствовал:

– Что-то давненько не видно Николая… Ты, часом не знаешь, куда это он делся?

– Так его же арестовали, – с улыбкой ответил тот, словно речь шла о чем-то потешном. – Организатором побега оказался – ну кто бы мог подумать… – вздохнул с притворным сокрушением.

«Как это он мог им оказаться, если наоборот собирался на румын доносить?..» – с недоумением подумал Малышев. И подозрительно спросил:

– А откуда тебе об этом известно?

– Охранник сказал.

«Что-то тут не так, потому что мне он говорить отказался, ссылаясь на секретность информации… – недоверчиво покосился Малышев.

И вдруг до него дошло со всей омерзительной действительностью происшедшего, что Алексей донёс не только о готовящемся побеге, но и оклеветал сотоварища, выдав его за организатора.

– Арест Николая – твоя работа? – осуждающе заглянул он ему в глаза.

Тот мгновенно преобразился: с лица слетела улыбка, а взгляд стал хищным и злым.

– Ну и что дальше? – с вызовом и иронией процедил он. – Может, собираешься читать мне лекцию о нравственности или начнёшь кулаком грозить?

– Нет, здесь нельзя, а то ещё и меня вслед за своим подельником отправишь, – со спокойной улыбкой ответил Малышев. – Всего лишь хочу сказать, что впервые вижу, с какой потрясающей коварностью один прохвост перехитрил другого. Хороший же «подарочек» получат англичане, если дадут тебе убежище… Такой, что ещё не раз горькими слезами зальются.

– Ты чё, дядя, приключений на свою задницу ищешь? – оскорблено прошипел тот. – Запомни: у меня теперь в лагере большой авторитет, и если захочу, вмиг под депортацию загремишь, понял?!

Но Малышев не ответил, – такому отвечать было ниже его достоинства. Он только скривил рот в презрительной ухмылке и медленно побрёл прочь.

А утром следующего дня его вызвали на второй допрос.

Состав допрашивающих остался прежним: молодой представитель Хоум – Офиса, переводчица-литовка и чернокожий адвокат.

Методика тоже не изменилась: снова предпринимались бесконечные попытки запутать и обвинить во лжи. И так в течение шести часов с одним лишь десятиминутным перерывом.

Малышев держался стойко, но ближе к концу у него разболелась голова и он начал потирать виски.

Незамеченным это не осталось: представитель сразу же участливо спросил:

– Вам плохо?

– Да так… голова немного побаливает, – нехотя ответил Малышев.