Как The Beatles уничтожили рок-н-ролл. Альтернативная история американской популярной музыки - страница 5

были, к счастью или к несчастью, главными музыкальными коллективами своего времени: если же мы всерьез намерены понять времена, на которые приходится расцвет их популярности, нам следует говорить: «И к счастью, и к несчастью». То есть, если считать верным утверждение, что The Beatles и их ровесники превратили подростковую танцевальную музыку в зрелую форму искусства, будет нечестным не признавать ту же самую заслугу по отношению к джазу за оркестром Уайтмена. С другой же стороны, если Уайтмена следует проклясть за то, что он превратил джаз в искусство белых людей, – то почему мы должны аплодировать The Beatles ровно за то же самое, только по отношению к року?

До того как начать писать о музыке, я был профессиональным музыкантом. В силу ограниченности своего таланта и вкусов аудитории я не питал особых иллюзий относительно своего артистического призвания, но я занимался тем, что мне нравилось и давало сносный доход. Я был довольно умелым исполнителем, гордился тем, что могу играть в достаточно большом диапазоне стилей и способен, таким образом, удовлетворить запросы самых разных людей. Именно в этом заключается принципиальная разница между большинством музыкантов и теми людьми, которые пишут критику и историю музыки. Пишущие люди стремятся определить эстетические позиции, в то время как исполнители по большей части рассматривают эстетические категории как набор ограничений, из-за которых они теряют работу, хотя вполне способны ее выполнить. Данный подход с неизбежностью сформировал мое отношение к истории музыки: всякое стилистическое разграничение, несмотря на весь тот интерес, который оно представляет, мне видится преградой. Поэтому, описывая эволюцию американской музыки, я всегда ищу связи и способы объединить артистов и стили, которые обычно раскладывают по разным ящикам.

Это не значит, что я предпочитаю преемственность переменам, – скорее я просто восхищаюсь тем, что преемственность проявляется даже среди самых драматичных перемен. Например, нет лучше повода ощутить весь трепет, связанный с ранним рок-н-роллом, нежели тот момент на записи 1954 г. Milkcow Blues Элвиса Пресли, когда после двух куплетов классического медленного кантри-блюза он останавливает группу словами: «Парни, стоп. Это все меня не торкает. Давайте оторвемся по-настоящему», а затем запевает безумное скачущее буги[38]. Точно так же я был зачарован, слушая сделанную в 1928 г. запись Бенни Мотена[39] и его Kansas City Orchestra, на которой трубач, Эд Льюис, прерывает фортепианное вступление Мотена фразой «Эй, Бенни. Кончай этот рэгтайм. Давайте оттянемся по-настоящему», – и принимается петь скэтом[40],[41]. Разница между музыкой Пресли и Мотена очевидна, но так же очевидно и сходство их намерений порвать со старыми ритмами – равно как и желание показать свое мастерство владения стилями ушедшего времени.

Таким образом, одним из основных моих побуждений при написании этой книги было желание избежать априорных суждений об истории жанров, уйти от деления восьмидесятилетней истории популярных стилей на рубрики вроде рэгтайма, джаза, свинга, ритм-энд-блюза и рока. Не потому, что эти рубрики неточны или спорны, но оттого лишь, что я, выходя за их рамки, слышу музыку по-другому и начинаю замечать вещи, прежде ускользавшие от моего внимания.

Этот процесс предсказуемо помог мне осознать, как мой собственный опыт определил мой музыкальный вкус. Если говорить о Пресли, то воспринимать его как революционера от музыки мне мешает тот простой факт, что я родился в 1959 г. В первый раз я увидел его в 1973 г. в телешоу